Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5

Вывозя Пермикина, «мой брат Миша тоже проехал разок на мотоцикле с поддельной справкой в Зальцбург и там подготовил наш приезд в лесочке под Херрнау, где имелся небольшой замок, принадлежавший нашему приятелю графу Клари-Альюринген. Там мы намеревались сменить наши военные формы на гражданскую одежду. Номер вышел, и мы действительно доехали до Зальцбурга и до Херрнау, всё прошло на «ура». Генерала мы, конечно, взяли с собой» [721].

Уже в безопасности, капитан Стахович, через непродолжительное время, встретился с Пермикиным в лагере Парш. В последний раз он видел генерала в том же лагере, в 1949 или в 1950 г. Как вспоминает Стахович: «Он меня встретил любезно, однако сделал замечание, показавшееся мне странным: «Мы, вероятно, находились в различных лагерях». Мне же кажется, что это высказывание неверно. Что в дальнейшем происходило с генералом Пермикиным и его супругой мне неизвестно. О нём я, помимо его до сих пор для меня непонятных слов «мы стояли бы на разных сторонах», не могу сказать ничего плохого…» [722].

Судя по тому, что гауптман Стахович особенно остановился в своих воспоминаниях — спустя 60 лет после описываемых событий — на реакции Пермикина. Он был явно уязвлен указанием на «разные стороны» со стороны боевого генерала. В этой связи очевидна попытка Стаховича привлечь Пермикина к сотрудничеству с уже новыми противниками послевоенного СССР. К чести белого генерала, он на это не согласился.

По родовой легенде Стаховичей, их российская династия началась с польского шляхтича Федора Стаховича. Его сын проиграл выборы гетмана самому Мазепе. Петр I, узнав об исходе выборов, якобы сказал после этого сотнику А. Стаховичу: «А гетманом следовало быть тебе…». Эта легенда имеет символическое звучание, основываясь на реальных исторических событиях, которые необходимо в полной мере переосмыслить — это важно для современной России.

Представляется, что общественно-политическая активность многих белоэмигрантов и их потомков, так или иначе связанных с деятельностью спецслужб, продолжается и в наши дни. В частности, это узел событий предвоенных, военных и послевоенных лет на северо-западе советской и в современной России, и в суверенной Финляндии. Наиболее молодые, проверенные и способные агенты германской и финской разведки из числа белоэмигрантов уже в первые послевоенные месяцы были переориентированы на новый фронт борьбы против сталинской советской России.

Несмотря на разность судеб, фамилий и стечений обстоятельств в жизни людей, не принявших советскую власть и с оружием в руках, посвятивших жизнь борьбе против неё, многих из них объединяет Финляндия и события, связанные с историей нашего сегодня дружественного соседа в 1920-е — 1940-е гг. Именно поэтому деятельность всех вышеназванных агентов германских и финских спецслужб в годы Великой Отечественной войны надо рассматривать в комплексе. Не всё тайное станет явным, но многие новые обстоятельства и факты будут постоянно и непременно становиться достоянием гласности. Расследование антисоветской деятельности потомков дворянских родов и белоэмигрантов, выяснение новых обстоятельств их участия в тайной войне на территории Прибалтики и Финляндии необходимо продолжать.

Необходимо помнить, что тайная война продолжается. Привлечение новых фактов и источников, научная дискуссия, а также комплексный анализ различных аспектов общественной активности людей, связанных с противостоянием спецслужб различных стран, безусловно, обогатит их историю. Автор хотел бы пригласить к диалогу по этому вопросу финских историков и специалистов из других стран.

В последнее время в отечественной историографии окончательно утвердилась определенная традиция периодизации истории Великой Отечественной войны, в том числе деятельности органов НКВД СССР. Обычно речь идет о двух периодах [723]. Первый, продолжавшийся с 1941 г. до рубежа 1980–1990-х гг., — советский период исторических исследований. В нем условно можно выделить этапы «культа личности», «оттепели» и «застоя».

Следует отметить, что все труды, относящиеся к первому периоду, строились на единой методологической основе. В них преобладала официальная концепция войны, что обеспечивало приоритет историко-партийной тематики, а также рассмотрение проблем истории в рамках исторического материализма [724].

Второй период (с рубежа 1980–1990-х гг. до наших дней) может быть определен как постсоветский. В эти годы в России в корне изменилась политическая и социально-экономическая ситуация, исчез идеологический контроль со стороны КПСС, который оказывал влияние на развитие исторической науки. Методологический плюрализм, пришедший на смену единой марксистско-ленинской методологии, позволил рассматривать многие вопросы истории под различными углами зрения.

На первом этапе советского периода историки находились под влиянием известной работы И.В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза» (1942), которую трудно оценить с историографических позиций, так как она, по спорному утверждению Б. А. Томана [725], содержит немало изначально неверных положений, длительное время тиражировавшихся в исторических трудах.

Публикации военных лет нельзя назвать чисто историческими — они имели научно-прикладную и пропагандистскую направленность и выполняли в основном задачи агитационного характера, ограничивались констатацией фактов. Однако некоторые аспекты деятельности органов НКВД в годы Великой Отечественной войны нашли в них определенное отражение. Появились исследования, показывающие мужество, самоотверженность и героизм сотрудников НКВД. Содержание таких книг проникнуто ярко выраженным чувством патриотизма [726]. Многие работы военного времени выходили в виде памяток, докладов, брошюр [727]. Подобным изданиям свойственны схематизм, обилие цитат, отсутствие обобщающих данных, слабая источниковая база. Однако ценность их несомненна, поскольку по истечении времени они все больше превращаются в своеобразный источник, являющийся носителем не только фактов, но и некой психологической атмосферы военного периода. Целесообразно напомнить, что в военные годы появились работы, посвященные изучению работы партийно-государственных органов СССР в направлении социальной защиты детей [728].

В первое послевоенное десятилетие внимание исследователей сосредоточилось на изучении боевого и трудового подвига советского народа. Деятельность органов НКВД в исторической науке практически не затрагивалась. Исключение составляют учебники по праву, где в отдельных главах рассказывалось о применении права в условиях войны, когда ужесточилось наказание за некоторые виды преступлений (воинские, распространение пораженческих слухов, антисоветская агитация, хищение социалистической собственности и т. д.) [729].