Николай Борисов - Михаил Тверской

В Гражданской войне победили «якобинцы» — большевики. Но значит ли это, что они были правы, что правда была на их стороне? Конечно нет. Они победили в силу многих причин, из которых едва ли не главная — вечное преимущество нового перед старым, будущего перед прошедшим. Что же касается «правды», то она была у каждой стороны своя, субъективная.

Тверь стояла во главе сопротивления московскому «якобинству». Это была своего рода «русская Вандея» XIV столетия. И, как Вандея, она была обречена. И, как Вандея, она стала легендой.

Прославленные мужи нашей

гражданской общины говаривали,

что они, глядя на изображения

своих предков, загораются

сильнейшим стремлением к доблести.

Возникшее в середине XIII столетия и исчезнувшее с политической карты Руси в 1485 году самостоятельное Тверское княжество было не богато какими-либо «дарами природы». Когда-то Геродот сказал о Скифии, что «кроме множества огромных рек, нет в этой стране больше ничего достопримечательного» (54, 262). То же самое он мог бы сказать и о Тверском княжестве. Впрочем, эта невзрачная земля изобиловала лесами. Но это обстоятельство едва ли вызвало бы восхищение Геродота...

Тверское княжество было небольшим. Подсчитано, что в XIV столетии его общая площадь составляла примерно 21,1 тысячи квадратных километров (85, 165). Это в четыре раза меньше площади современной Тверской области. Княжество уступало по размерам даже Тверской губернии в границах конца XIX столетия. Однако разница была не столь уж велика, и в первом приближении это сравнение вполне возможно. Начать его лучше методом ретроспективы.

В Тверской губернии в XIX веке насчитывалось 12 уездов: Тверской, Корчевский, Калязинский, Кашинский, Бежецкий, Весьегонский, Вышневолоцкий, Осташковский, Ржевский, Зубцовский, Старицкий и Новоторжский. Каждый из них имел своим центром соответствующий уездный город. Часть этих городов возникла в результате губернской реформы Екатерины II — Осташков, Вышний Волочёк, Весьегонск. Территории этих уездов не входили в состав древнего Тверского княжества. Из остальных городов во второй половине XIII — начале XIV столетия существовали только Тверь, Торжок, Кашин, Бежецк (Бежецкий Верх), Зубцов и Ржев. При этом Ржев был владением смоленских князей, а Бежецкий Верх и Торжок принадлежали Великому Новгороду.

Таким образом, первый тверской князь имел в своём распоряжении только три города — Тверь, Кашин и Зубцов. Все они были молодыми по возрасту и небольшими по числу жителей (16, 21; 113, 117).

Своего рода стержнем, на котором вращалась вся хозяйственная и торговая жизнь края, была Волга. Её правые и левые притоки широко раскинулись по лесным дебрям, образуя торговые и военные пути. Тверская земля не отличалась природными богатствами за исключением разве что белого камня известняка, который добывали возле города Старицы. И лишь транзитная торговля по водным путям была здесь обеспечена самой природой. Левый приток Волги река Тверца своими верховьями уходила далеко на север, где через волок в районе современного Вышнего Волочка соединялась с рекой Метой, впадающей в озеро Ильмень. Это был древний путь из Новгорода в «Низовскую землю» — Северо-Восточную Русь. Дорогу по Тверце сторожил южный форпост Новгорода — город Торжок.

Правый приток Волги река Шоша через свой приток Ламу выводила к Волоку Дамскому. Это был своего рода новгородский анклав среди княжеской Северо-Восточной Руси. Он сторожил транзитное движение из Верхней Волги к истокам Днепра и в район Москвы. Оттуда, преодолев волоком водораздел, через Рузу или Истру (левые притоки Москвы-реки) можно было выйти к Москве.

Из Зубцова — тверского форпоста в стратегически важном районе Ржева — можно было, поднявшись вверх по реке Вазузе (правому притоку Волги), достичь волока, соединявшего Вазузу с истоками Днепра и верховьями Москвы-реки.

Узлами речной сети служили озёра. Подсчитано, что на территории Тверской губернии насчитывалось 670 рек и 507 озёр. Однако большинство озёр (366) находилось в Осташковском и Вышневолоцком уездах, то есть за пределами древнего Тверского княжества, в Новгородской земле.

В любом природном ландшафте есть свои хозяйственные достоинства. Уходящие в тёмные чащи реки служили для сплава леса. В речных поймах богатая растительность давала хорошие сенокосы.

В целом же экономический потенциал Тверского княжества был невелик. Скупость природы приходилось преодолевать тяжким трудом пахарей и предприимчивостью правителей...

«Хлеб на стол — и стол престол, а хлеба ни куска — и стол доска», — гласит старинная русская поговорка (92, 7).

Природно-климатические условия Тверской земли не способствовали успехам хлебопашества. Лучшими по плодородию считались земли в окрестностях Кашина, Бежецка и Ржева (131, 165). Но в целом Тверская губерния — особенно её заволжская часть — была гораздо тяжелее для земледелия, чем даже соседняя с ней Московская. Один иностранец, путешествовавший из Москвы в Петербург в 1839 году, так описывает тверской пейзаж. «После Твери местность становится очень суровой и необитаемой. Дикие и непроходимые еловые, сосновые и дубовые леса, густо заросшие кустарником, образуют настоящую чащобу, в которой, как у себя дома, обитают волки, медведи и лоси» (140, 102).

Рассуждая о причинах возвышения Москвы, один из современных историков указывает на экономическую слабость её главного соперника — Твери: «Тверское княжество представляло собой княжество, расположенное на неплодородных суглинках, которые очень часто не в состоянии были прокормить его население. В сущности, единственный в Тверском княжестве район, который отличается от соседних действительным плодородием, — это отдельное Кашинское княжество» (131, 398).

В связи с этим возникала проблема «продовольственной независимости» Тверского княжества. Главный товар тогдашнего продовольственного рынка — хлеб. Своего хлеба у Твери часто недоставало. Купить его у северных соседей (новгородцев) или на западе (в Смоленском и Полоцком княжествах) было затруднительно, поскольку там природные условия для хлебопашества были ещё хуже, чем в Твери. Оставались московский юг и владимиро-суздальский восток.

В голодные (а может быть, и в обычные) годы тверичи вынуждены были покупать хлеб в более плодородных районах — владимирском и рязанском ополье. Здесь экономическая проблема перерастала в политическую. Большие партии хлеба можно было доставлять только водными путями. Но водные пути в Тверь из Рязани (по Оке и Москве-реке и далее — по Рузе, Ламе и Шоше в Волгу) или из Владимира (по Клязьме, Яузе, Москве-реке и далее по Истре, Сестре, Дубне в Волгу) проходили по территории Московского княжества. Окольные водные пути (по Оке и вверх по Волге) в силу их протяжённости и сложности движения против течения Волги были экономически убыточными. Кроме того, движение торговых караванов по Волге отслеживали приволжские города, а временами и речные пираты — ушкуйники.