Николай Борисов - Василий Темный

Во главе двенадцати православных епархий в своих владениях (Чернигово-Брянской, Переяславской, Белгородской, Владимирской (Волынской), Галицкой, Юрьевской, Перемышльской и Луцкой, Холмской, Туровской, Полоцкой, Смоленской, Самборской) Витовт поставил весьма колоритную фигуру — игумена Григория Цамблака, племянника митрополита Киприана. Ещё летом 1406 года Григорий Цамблак по благословению патриарха поехал из Константинополя в Москву для встречи с Киприаном, который, видимо, хотел оставить его своим преемником на кафедре митрополии всея Руси. Однако уже в дороге, на территории Литвы, Цамблак узнал о кончине Киприана. Не ожидая в Москве тёплого приёма, он надолго задержался в Литве, где вскоре вошёл в доверие к великому князю Литовскому Витовту. Во второй половине 1414 года Витовт послал Цамблака в Константинополь для поставления на Литовскую православную митрополию.

В разгоревшейся церковной смуте московский князь Василий Дмитриевич действовал заодно с Фотием. Они совместно отправили в Константинополь посольство с обличением Цамблака как смутьяна и врага Церкви, присвоившего себе полномочия митрополита Фотия. Патриархия приняла сторону Москвы. Цамблак в Константинополе был извергнут из священнического сана, предан отлучению и едва не подвергся казни. Казалось, что Москва одержала полную победу над Вильно в церковно-политической борьбе. Однако Витовт был не такой человек, чтобы смириться с поражением. Он пошёл напролом, сметая церковные каноны и традиции. Ссылаясь на Апостольские правила, Витовт заставил епископов самостоятельно возвести Цамблака в митрополичье достоинство. 14 ноября 1415 года в Новгородке-Литовском епископы поставили Григория Цамблака в митрополиты Литовские.

Собор литовских епископов издал грамоту, в которой объяснял самовольное избрание Григория Цамблака тем, что в Константинополе патриарх не имеет власти, а только исполняет волю императора, который смотрит на дела с точки зрения корысти и обмана. В Москве внимательно наблюдали за развитием событий. Многие замечали, что вся эта история с Фотием и Григорием Цамблаком весьма похожа на смуту, сотрясавшую Московскую митрополию в конце правления Дмитрия Донского. Идея избрания митрополита собором епископов без санкции патриархии время от времени всплывала в церковной жизни. Очередную попытку такого рода предпринял духовник Дмитрия Донского коломенский поп Митяй. Однако духовенство всякий раз стремилось сохранить связь с патриархией, находя в ней защиту от притязаний светской власти. Судьба самозваных митрополитов обычно была печальной. Поп Митяй умер при загадочных обстоятельствах на корабле по дороге в Константинополь. Ходили упорные слухи, что кончина его была насильственной (60, 332).

Неопределённая ситуация на Русской митрополии сохранялась в течение четырёх лет, до самой кончины Цамблака в конце 1419-го — начале 1420 года. За это время Фотий успел примириться с Витовтом, а Цамблак, напротив, утратил расположение великого князя Литовского. Проводив Цамблака в последний путь, Витовт не стал возражать против воссоединения всех русских епархий, как литовских, так и московских, под омофором митрополита Фотия.

Фигура Григория Цамблака во многом остаётся загадочной в истории Русской православной церкви. Опираясь на поддержку Витовта, Цамблак шёл своим тернистым путём самозванца. Свои рукописи он подписывал как «смиренный Григорий Цамблак, митрополит Киевский, Галицкий и Всеа России». Окружённый великими правителями и подогреваемый великими замыслами, Цамблак и сам втянулся в большую политическую игру. По поручению Витовта он ездил на Констанцский собор Римской католической церкви, который проходил с 5 ноября 1414-го по 22 апреля 1418 года (63, 365). На этом соборе обсуждался и вопрос об унии католической и православной церквей. Насколько известно, Цамблак выступал там как твёрдый приверженец православия. Но сам факт его участия в переговорах с латинянами дал повод его московским недругам упрекнуть его в связях с Римом.

Все перипетии истории с киевским митрополитом, естественно, горячо обсуждались в Москве. Свидетельством тому стал сбивчивый рассказ летописи об этих событиях под 1425 годом:

«О Цамблаке. Григорий Цамблак, митрополит, поставленыи от Витовта, рече к великому князю Витовту: “что ради ты, княже, в Лятской вере, а не в православной вере христианской?” И отвеща ему Витовтъ: “аще хощеши не токмо единаго мене видети въ своей православной вере, но и всех людей неверных моея земли Литовскыя, то иди в Рим и имеи прю с папою и с его мудреци, и аще их преприши, то мы вси христиане будем, аще ли не преприши, то всех христиан вашея веры, иже в моей земле, имам превратите в свою веру Немецкую”. И посла его в Рим съ папы своими.

О том же. О сём же Григории Цамблаке Фотии, митрополит Русский, писа, яко той мятежник церковный зоветься митрополитом Киевским, а поставлен есть от неправедного съборища в Новегородце в Литовъском, не избранием святых отец, ни испытанием соборным, ни разсужением правилным, ни рукоположением святого патриарха, ни по преданию церковному, но паче мучительскы самозаконно поставление его съдеавша, якоже в сонном привидении играюще проявление сии спешаще гнуснии и меръзскаго оного поставляють и в освящённую одёжу непотребнаго несвященне одевають, еже “достоинъ” въгласивше ему, иже многа студа и лукавства достоинаго, но мирскими властьми, и по хотению своему желание обреете на пребывающаго мене митрополита по достоанию въ животе, яже о нём и пръвее явленна быша на съборе в Цариграде, елико смущение сътвори на Христову церковь, от святеишаго вселенскаго патриарха Еуфимиа и от божественаго и освященнаго събора изъвержен бысть из сану от поповьства и проклят бысть» (29, 164).

Летописец бесстрастно констатирует: «В лето 6926 (1418). Митрополит Григории Цамблак прииде из Рима в Литву». Зазвонили киевские колокола, но дни его были уже сочтены: «В лето 6927 (1419). Тое же зимы умре Григории митрополит Цамблак на Киеве» (29, 165).

Так закончил свой путь ещё один забытый потомками выдающийся деятель Русской православной церкви...

В 1412 году случилось событие, достойное упоминания. Оно не изменило ход истории. Но в нём ярко проявилось то, что принято называть «духом времени». Речь идёт о явлении иконы Божией Матери на речке Колоче близ Можайска. Вот древнейшая версия летописного рассказа об этом событии:

«В лето 6921 от Можайска в 15 вёрст в отчине князя Андрея Дмитриевичя явися знамение в Колочи. Некий человек, именем Лука, простълюдин сына, и прииде ис Колочи к Можайску с иконою пречистыа Богородица, держаще на руце младенец Господа нашего Исуса Христа, с едину же страну иконы тоя на затворце Никола чюдотворець, а с другую Илья пророк, от неяже многа и различна исцелениа быша, и якоже приближися к граду, и срёте ю весь град от великих даже и до малых, и до ссущих млеко. Оттоле же поиде къ Москве, такоже и по иным градом, и сретахуть ея с кресты митрополити, епископи и весь священническыи чин, такоже и князи и княгини з детми и боляре и вси велможи и всё православное христианское множество, чюдес ради бываемых от нея: мнози бо слепии, хромии, разслаблении и глусии, и вси недужнии, с верою пришедши и здрави быша, елико не может ум человечь изрещи такова человеколюбив Божиа и милости Его на нас грешныхъ» (29, 161).