Билл Клинтон - Моя жизнь

Наш отпуск в Испании завершился остановкой в Гернике — городе, запечатленном в замечательном произведении Пикассо, на котором изображена его бомбардировка в годы гражданской войны в Испании. Приехав в Гернику, мы попали на баскский праздник. Нам понравились музыка и танцы, правда, у нас возникли некоторые проблемы из-за одного местного деликатеса — холодной рыбы в молоке. Мы обследовали расположенные в окрестностях города пещеры, на стенах которых сохранились доисторические рисунки, и провели замечательный день в тени покрытых снегом вершин Пиренеев на жарком пляже, где был маленький ресторанчик с вкусной и недорогой едой и пивом по пять центов за кружку. Уже было начало августа, время отпусков в Европе, и на обратном пути, на французской границе, насколько хватало взгляда, мы повсюду видели стоявшие машины, что свидетельствовало о благоразумной убежденности европейцев в том, что жизнь — это не только работа. Мне же становилось все труднее и труднее следовать этому принципу.

Когда мы вернулись домой, я отправился в Литл-Рок, чтобы заняться организацией кампании вместе с Крейгом Кэмпбеллом, бывшим руководителем демократической партии штата, работавшим в Литл-Роке, в Stephens Inc. — крупнейшем в то время инвестиционном банке Америки за пределами Уолл-стрит. Этот банк принадлежал Уитту и Джеку Стивенсам. Уитт Стивенс долгое время являлся влиятельной фигурой в политической жизни штата, а Джек, который был на десять лет младше, учился в Военно-морской академии вместе с Джимми Картером. Крейг был веселым, красивым, жизнерадостным человеком, производившим обманчивое впечатление чрезмерной чувствительности, что позволяло ему добиваться поставленных целей как в личной жизни, так и в политике.

Я ездил по штату, чтобы создать эффективно действующую организацию в каждом округе. В один из воскресных вечеров я зашел в небольшую афроамериканскую церковь неподалеку от Литл-Рока, проповедником в которой был Кейто Брукс. Когда мы вошли туда, в церкви звучал хор, исполнявший негритянские духовные песнопения. Во время исполнения второго или третьего песнопения дверь распахнулась, и вошла молодая женщина, похожая на Дайану Росс, в черных сапогах до колена и узком вязаном платье. Она прошла по проходу, махнула рукой хору и села за орган. Я никогда раньше не слышал такой органной музыки. Она была настолько мощной, что я бы не удивился, если бы орган поднялся в воздух и вылетел из церкви. Когда Кейто начал свою проповедь, находившиеся в церкви четверо или пятеро мужчин собрались вокруг него, усевшись на складные стулья. Почти всю проповедь он пропел или прочел нараспев, причем все это сопровождалось ритмичным постукиванием ложек, которыми мужчины ударяли по коленям. После проповеди преподобный Брукс представил меня своим прихожанам, и я стал призывать их голосовать за Картера. Я говорил с воодушевлением, но, конечно же, мне было далеко до Кейто. Когда я, закончив выступление, сел, он пообещал, что члены их церковной общины будут голосовать за Картера, и попрощался со мной, сказав, что они пробудут здесь еще час-другой. Когда я отошел от церкви на несколько шагов, сзади кто-то произнес: «Эй, белый! Тебе нужна помощь в твоей предвыборной кампании?» Это была органистка, Пола Коттон. Она стала одним из наших лучших добровольных помощников. Кейто Брукс вскоре после кампании перебрался в Чикаго. Он был слишком хорош для того, чтобы оставаться на ферме.

Пока я работал в Арканзасе, Хиллари, также принявшая участие в кампании Картера, взяла на себя гораздо более трудную задачу: она стала координатором в Индиане. Жители этого штата на президентских выборах традиционно голосуют за республиканцев, однако сотрудники предвыборного штаба Картера надеялись, что, благодаря его фермерским корням, у него есть шанс победить в этом штате. Хиллари всю себя отдавала работе, и в наших ежедневных телефонных разговорах, а также во время моей поездки в Индианаполис с воодушевлением рассказывала мне об интересных событиях, участницей которых она стала.

Кампанию в целом можно было сравнить с аттракционом «Русские горки». В Нью-Йорке Картер на тридцать пунктов опередил президента Форда, однако в целом по стране голоса избирателей распределились более равномерно. Президент Форд предпринял впечатляющие усилия, чтобы догнать Картера, задавая избирателям один и тот же вопрос: достаточно ли у губернатора-южанина, главным обещанием которого было дать нам правительство, такое же честное, как американский народ, опыта для того, чтобы стать президентом? В конце концов Картер победил с преимуществом примерно в 2 процента, получив 297 голосов выборщиков против 240 у Форда. Силы были примерно равными. Мы не смогли одержать победу в Индиане, однако выиграли в Арканзасе, получив 65 процентов голосов — всего на два процента меньше, чем в родном штате Картера, Джорджии, где он набрал 67 процентов голосов, и на 7 процентов больше, чем в Западной Вирджинии, занявшей следующее после Арканзаса место среди штатов, поддержавших кандидата от демократической партии.

После выборов мы с Хиллари на несколько месяцев вернулись домой, и я завершил преподавание курсов морского и конституционного права. В течение трех лет и трех месяцев я за пять семестров и летнюю сессию прочел восемь курсов лекций, а также два курса лекций сотрудникам правоохранительных органов в Литл-Роке. За это время я дважды баллотировался на выборные должности и провел кампанию Картера в штате Арканзас. Я не жалел ни об одной потраченной на это минуте. Я жалел лишь о том, что мне часто приходилось бывать вдали от Фейетвилла, от наших друзей и от маленького домика на Калифорния-драйв, 930, в котором мы с Хиллари пережили столько радостных минут.

Конец 1976 года я провел в ежедневных поездках в Литл-Рок, чтобы подготовиться к новой работе. На восемнадцатом этаже здания Union Bank Пол Берри предоставил мне офис для проведения собеседований с моими будущими сотрудниками.

Среди кандидатов было много весьма способных людей. Я уговорил Стива Смита стать главой моего аппарата, поскольку считал, что в процессе совместной работы над текущими делами мы сможем выдвинуть немало интересных политических инициатив. В аппарате генерального прокурора было только двадцать юристов. Лучшие захотели остаться со мной. Я пригласил нескольких новых специалистов, в том числе молодых женщин и афроамериканцев; в итоге 25 процентов юридического персонала составляли женщины и 20 процентов — афроамериканцы. Неслыханное количество по тем временам.

В декабре мы с Хиллари нашли дом в Литл-Роке, в симпатичном районе Хилкрест неподалеку от центра, по адресу 5419 Эл-стрит. Новый дом оказался меньше, чем наш прежний в Фейетвилле (всего 980 квадратных футов), но при этом стоил дороже — почти 34 тысячи долларов. Однако мы могли себе это позволить, поскольку в ходе прошлых выборов избиратели впервые с 1910 года проголосовали за повышение заработной платы федеральным и местным чиновникам, после чего жалованье генерального прокурора выросло до 26,5 тысячи долларов в год. Хиллари поступила на работу в юридическую фирму Rose, где вместе с ней трудились не только уважаемые и опытные, но и блестящие молодые юристы, среди которых были мой приятель Винс Фостер и Уэбб Хаббел (в прошлом звезда футбольной команды «Рейзорбэкс»), ставший одним из наших близких друзей. С тех пор и до того дня, как я стал президентом, а Хиллари оставила юридическую практику, она зарабатывала больше меня.