Билл Клинтон - Моя жизнь

К октябрю опросы общественного мнения демонстрировали неплохие для нас результаты, но общая атмосфера избирательной кампании не слишком обнадеживала. Перед нашей поездкой на Ближний Восток Хиллари позвонила Дику Моррису, специалисту по социологическим опросам, с которым мы давно сотрудничали, чтобы узнать его мнение. Дик провел для нас исследование, и его результаты были обескураживающими. Он сказал, что большинство опрошенных не верят, что состояние экономики улучшается, а бюджетный дефицит сокращается; им ничего не известно о достижениях демократов и моих собственных успехах, а наша критика «Контракта с Америкой» Гингрича не принесла результатов.

Мой личный рейтинг вырос: впервые за длительное время он превысил 50 процентов. Избиратели положительно восприняли информацию о принятии закона об отпуске по семейным обстоятельствам, о предусмотренном пакетом законов по борьбе с преступностью увеличении численности полицейских на 100 тысяч человек, о школьной реформе и других позитивных мерах. Дик сказал, что мы сможем компенсировать наши потери, если демократы перестанут говорить об экономике, бюджетном дефиците и «контракте», а вместо этого сосредоточат внимание на популярных среди избирателей законодательных инициативах. Он также рекомендовал мне по возвращении в Вашингтон не принимать активного участия в избирательной кампании, а заниматься «президентскими делами», считая, что это еще более укрепит и повысит мой рейтинг. Моррис считал, что это принесет демократам больше пользы, чем мое непосредственное вмешательство в «политическую драку». Ни одна из этих рекомендаций не была выполнена.

У демократов не оказалось механизма, который позволил бы им быстро передавать информацию в каждый штат и избирательный округ, в котором велась предвыборная борьба. Хотя я собрал немало пожертвований для индивидуальных кандидатов и для избирательных комитетов, кандидаты предпочли потратить эти деньги традиционными способами.

Находясь в ближневосточном турне, я позвонил в Белый дом и сообщил о своем намерении по возвращении домой активнее заниматься президентскими делами, чаще появляться в выпусках новостей и не участвовать непосредственно в предвыборной кампании. Но, вернувшись, с удивлением увидел, что мое расписание сплошь состоит из поездок в Пенсильванию, Мичиган, Огайо, Род-Айленд, Нью-Йорк, Айову, Миннесоту, Калифорнию, Вашингтон и Делавэр. Очевидно, когда мой личный рейтинг вырос, кандидаты-демократы от некоторых штатов захотели, чтобы я поработал и на увеличение их популярности. Настала моя очередь отплатить им за оказанную ранее поддержку.

Участвуя в предвыборной кампании, я постоянно подчеркивал наши общие достижения: например, принятие закона «О защите калифорнийских пустынь», который обеспечил охрану территорий пустынь и национальных парков общей площадью 7,5 миллиона акров, и широкие возможности новой программы прямых займов для студентов Мичиганского университета. Я также старался давать как можно больше радиоинтервью, в которых говорил об этих и других наших достижениях. Я участвовал и в массовых митингах, когда мне приходилось кричать во весь голос, чтобы меня могли услышать все собравшиеся. Мои усилия произвели впечатление на сторонников нашей партии, однако в глазах более широкой аудитории, которая следила за моими выступлениями по телевизору, горячая предвыборная риторика способствовала превращению «надпартийного» президента и государственного деятеля в очередного политика, не внушающего доверия избирателям. Сегодня, возвращаясь к событиям того времени, приходится признать, что это была пусть понятная и даже неизбежная, но тем не менее ошибка.

Восьмого ноября нас ожидало величайшее потрясение: мы узнали, что потеряли 8 мест в Сенате и 54 — в Палате представителей. Это было самым значительным поражением нашей партии с 1946 года, когда избиратели отвергли демократов после попытки президента Трумэна обеспечить всех американцев медицинской страховкой. Республиканцы были вознаграждены за два года непрекращающихся нападок на меня и за свою солидарность по вопросу «контракта», а демократы — наказаны за то, что не сумели извлечь политических выгод из своих успехов в управлении страной. Я также способствовал поражению, потратив несколько недель на обсуждение проблемы военнослужащих-гомосексуалистов, сконцентрировавшись на избирательной кампании лишь тогда, когда было уже слишком поздно, и пытаясь сделать слишком много и слишком быстро в ситуации, когда СМИ преуменьшали мои победы и раздували неудачи. Поэтому у избирателей создалось впечатление, что я — всего лишь очередной либерал, стремящийся повысить налоги и раздуть правительственный аппарат, а не новый демократ, победивший в борьбе за пост президента. Более того, настроение в обществе было тревожным, так как люди не чувствовали, что их жизнь улучшается, и устали от политических схваток в Вашингтоне. Очевидно, они полагали, что, если исполнительную власть будет контролировать одна партия, а законодательную — другая, это заставит нас сотрудничать.

Ирония заключалась в том, что демократам повредили не только мои неудачи, но и мои успехи. Неудача реформы здравоохранения и успех НАФТА деморализовали многих наших стойких сторонников, и они не пошли голосовать. Принятие закона Брейди и наших экономических планов, предусматривавших повышение налогов для американцев с высокими доходами, а также введение запрета на продажу штурмового оружия возмутили приверженцев республиканцев, и они единодушно явились на избирательные участки. Это стало причиной примерно половины наших поражений на выборах в Конгресс и потери одиннадцати губернаторских постов, которые достались республиканцам. Марио Куомо проиграл губернаторские выборы в Нью-Йорке, где очень многие избиратели-демократы не участвовали в голосовании. На юге, благодаря усилиям Христианской коалиции, республиканцы получили в среднем на пять-шесть процентов голосов больше, чем предсказывали предвыборные опросы общественного мнения.

В Техасе Джордж У. Буш одержал победу над губернатором Энн Ричардс, несмотря на то что ее работу на этом посту одобряло 60 процентов избирателей. Большой праздник был и у Национальной стрелковой ассоциации. Поддержанные NRA кандидаты одержали победу над спикером Томом Фоули и Джеком Бруксом — наиболее компетентными конгрессменами, предупреждавшими меня о том, что это может произойти. Фоули стал первым за последнее столетие спикером, потерпевшим поражение на выборах. Джек Брукс на протяжении многих лет поддерживал NRA и боролся против запрета на продажу штурмового оружия в Палате представителей, но как председатель Комитета по юридическим вопросам голосовал за весь пакет законов по борьбе с преступностью в целом, даже после того, как в него было включено положение о запрете на продажу штурмового оружия. NRA продемонстрировала поразительную безжалостность: всего один промах — и вас удаляют с поля. «Оружейное лобби» хвасталось, что из двадцати четырех кандидатов, включенных в его список наиболее нежелательных персон, девятнадцать потерпели поражение. Это не было преувеличением, и они имели полное право утверждать, что именно благодаря их усилиям Гингрич стал спикером Палаты представителей. По словам лидера демократов в Конгрессе Дейва Маккарди, он проиграл выборы в Сенат из-за «Господа, гомосексуалистов и оружия» [44] По-английски все три слова начинаются с одной буквы: «God, gays, and guns». — Прим. пер. .