Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Фахр был прав. Ливанские солдаты бросили взгляд на нашу машину и, по-видимому, решили, что я его жена. Внутри был еще один контрольный пост, который управлялся уже палестинцами. Они проверили документы Фахра, но на меня никто не обратил внимания.

Лагерь Нахр-эль-Барид выглядел как маленький городок. Мы проезжали мимо продуктовых магазинов, школ и авторемонтных мастерских. Некоторые дома были прочными и хорошо построенными, тогда как другие территории напоминали трущобы, где по улицам струились дренажные канавы. Мы проехали мимо магазина, где продавались пиратские диски. На витрине были выставлены фильмы с религиозными названиями, но Фахр рассказал, что если знаешь продавца, то сможешь заполучить лучшие новинки кинематографа со всего мира. Этот Ливан полностью отличался от некоторых шикарных районов Бейрута. Женщины носили длинные абайи и головные платки, а некоторые даже надевали никабы – вуали, закрывающие лицо и оставляющие открытыми только узкую щель для глаз.

Чем дальше мы въезжали в лагерь, тем сильнее я теряла чувство направления. «Здесь почти у каждого мужчины есть оружие», – сказал мне Фахр. Мы были уже практически у территории Абси. Если я хотела сделать телефонный звонок, то для этого было самое время. Я набрала номер Майкла.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да, все нормально. Мы внутри лагеря и уже почти доехали до места встречи.

Несмотря на то что Абси разыскивался по обвинению в терроризме в Ливане, Иордании и Сирии, кажется, он продолжал планировать свои новые операции без особых препятствий. Лагеря беженцев в Ливане представляли собой полуавтономные небольшие государства, которые уже давно стали плодородной почвой для боевых формирований, в основном действующих против Израиля, а в последнее время – и против американских военных в Ираке.

Офицеры ливанской разведки боялись, что, получив пополнение в виде огромных масс рекрутов со всего арабского мира, имеющих опыт сражений в Ираке, Абси попытается провозгласить себя новым лидером радикалов вроде Заркави. Он уже вступил в связь с раздраженными молодыми палестинцами, взращивал их злость против Израиля и направлял эту злость в самых разных направлениях, чтобы она служила целям исламистов.

Фахр остановил машину около высокой стены с металлическими воротами. Около нее стояли двое мужчин с автоматическими винтовками. Они велели нам оставить мобильные телефоны и всю остальную электронику в машине. Затем охранники отвели нас в комнату, похожую на зону ожидания. Там было несколько пустых стульев у стола, но сама комната выглядела странно. В одном углу на стене висел автомат Калашникова. На другой стене висел черный флаг с шахадой – мусульманским принципом веры. Написана она была белой арабской вязью: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его».

Эти слова шептали мне родители, когда меня, младенца, дали им в руки в больнице: шахада – это один из пяти столпов ислама наряду с молитвой, постом, благодеянием и паломничеством в Мекку, которое еще называется «хадж».

Вооруженные мужчины велели мне сесть на стул так, что я смотрела на стену с флагом. Фахр и мужчина помоложе, который представился как Абу аль-Хассан, представитель Абси и его советник по взаимоотношениям с прессой, сели на два стула, стоящие у стены справа от меня. Еще один мужчина уселся напротив меня на расстоянии в пару ярдов и наставил на меня пистолет. Я посмотрела на сильно побледневшего Фахра. Было видно, что такой встречи он не ожидал.

Я задалась вопросом: что же последует дальше? В комнату вошли еще двое мужчин. Один из них сел на стул слева от меня и достал блокнот и ручку. Другой, у которого в руках были автомат и нож, отошел в угол.

Потом я услышала, как у меня за спиной открылась дверь. «Салям алейкум», – произнес тихий голос. Все мужчины встали, и мы с Фахром тоже поднялись. В комнату вошел мужчина среднего роста, с очень темной кожей, седеющими волосами и родинками по обеим сторонам носа. Это был сам Абси, позже он сказал мне, что ему пятьдесят один год. Я не знала, как он выглядит, потому что он не позволял себя фотографировать. Одет Абси был в рубашку с короткими рукавами и темно-зеленые брюки. Он сел на стул около меня и посмотрел мне в лицо:

– Вы настаивали на встрече со мной, ну вот и я.

– Спасибо вам большое, шейх, – ответила я.

Я переводила взгляд с Абси на человека, стоящего всего в нескольких ярдах позади него, который все еще целился в меня из пистолета.

– Вообще-то я пришла с миром и уважением, чтобы выпить с вами чаю.

Он улыбнулся.

– Да, чай, конечно, будет, но мы с моим заместителем хотели бы задать вам несколько вопросов.

В комнату вошел мужчина с подносом, на котором было несколько стаканов, чай и упаковка фиников. Он направился прямо к Абси.

– Нет-нет, пожалуйста, вначале обслужите нашу гостью, – сказал Абси.

Далее последовало нечто среднее между допросом и обсуждением возможных планов Запада по усилению Ирана.

«А зачем бы еще они позволили муллам управлять Ираком? – спрашивал Абси, имея в виду шиитских политиков и священников, которые теперь имели перевес в новом иракском правительстве. – Мы все знаем, что у них есть далеко идущие планы ослабить арабов и суннитов».

Он и его заместитель рассказали мне об унижениях и пытках, которым подвергали суннитов шиитские боевики в Ираке. «Ну и где были все эти защитники прав человека?! – восклицал он. – Где были Америка или Британия, когда эти рафидах убивали ни в чем неповинных мужчин и женщин?!»

Рафидах – это бранное слово, которое джихадисты используют, когда говорят о мусульманах-шиитах. Оно означает «люди, которые отказались». Термин восходит к расколу в исламе, возникшему после смерти пророка Мухаммеда в седьмом веке.

Тихий голос Абси был полон гнева:

– Единственное решение для нас, единственное, что может нас защитить, – это халифат. И он должен быть основан здесь, на ливанской земле.

– Халифат? Какой халифат? – переспросила я. – Вы имеете в виду что-то вроде Османской империи?

– Все мусульмане должны объединиться, да, – он отхлебнул глоток чаю. – Вначале у нас отняли Палестину. Затем они отдали Ирак шиитам и иранцам. Каждый мусульманин понимает, что только халифат, во главе которого встанет сильный лидер, сможет защитить всех нас.

Пока мы говорили, представитель группировки по связям с прессой и еще один мужчина записывали все, что я говорила. Когда я спросила, зачем это делают, Абси ответил, что эти заметки будут использовать только внутри группы. «Мы не собираемся нигде их публиковать», – заверил он меня.

Абси и его заместитель прочитали много моих статей, начиная с тех, где говорилось о событиях 11 сентября, и заканчивая Марокко, Ираком и терактами в лондонском транспорте. Заместитель был выше и мускулистее Абси, с наголо выбритой головой и темными серьезными глазами. Абси сказал, что все боевики в его лагере – палестинцы, но по некоторым характерным чертам я могла сказать, что некоторые из людей, которых мы видели, были из Северной Африки или из стран Персидского залива. Я попыталась заговорить с заместителем Абси на марокканском диалекте арабского, но он сказал мне, что не понимает меня и еще раз повторил, что все здесь палестинцы. Он и в самом деле был из Палестины, но некоторые другие никакого отношения к этой стране не имели.