Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Когда мы с Майклом добрались до Бейрута, Леена ждала нас в холле отеля, где представила нам худого бледного человека с небольшой бородой, которого звали Фахр аль-Айуби. Фахр был местным журналистом, родился и вырос он в районе неподалеку от Триполи, в северном Ливане, около лагеря беженцев Нахр-эль-Барид, который стал базой Абси. Фахр был очень дружелюбен, но вел себя в рамках традиций. Как и многие консервативные мусульмане, он считал прикосновение к женщине, с которой не связан родственными узами, грехом. Поэтому он отказался пожать мне руку.

– Он знает ту группировку, которой ты интересуешься, – сказала Леена.

Мы сказали Фахру, что хотим встретиться с Абси, поговорить с ним и его людьми, увидеть, как действует «Фатх-аль-Ислам» и что происходит внутри лагеря. Фахр терпеливо нас выслушал. Когда мы закончили, он отхлебнул чаю и взглянул на Леену, прежде чем посмотреть прямо на нас:

– Вы действительно хотите попасть в лагерь? Вы хотите встретиться с этим человеком лично? Нет-нет, это невозможно!

– Почему? – спросила я.

– Потому что он не согласится. Но даже если он и согласится, это будет очень опасно. Эти люди – джихадисты. Они не доверяют людям с Запада и не доверяют западным газетам.

Я слышала об этом раньше, но за последние годы я занималась освещением террористических нападений в Касабланке и в Испании, и у меня появилась целая сеть информаторов среди боевиков в Северной Африке и Европе, среди которых были марокканцы и люди других национальностей, сражавшиеся в Афганистане и имевшие связи с «Аль-Каидой». Я сказала Фахру, что имела дело с джихадистами, которые никогда не разговаривали с журналистами, но по какой-то причине соглашались поговорить со мной.

– Я видел ваши статьи, – ответил Фахр. – Это единственная причина, по которой я согласился работать с вами. Но отправляться в лагерь очень опасно. Эти территории не принадлежат никому, они экстерриториальны. Если они решат похитить вас или убить, вам никто не поможет.

– Все-таки давайте попытаемся, – беспечно сказала я. – Мы должны попытаться взглянуть на происходящее с их точки зрения.

На следующий день Фахр вернулся в наш отель.

– Хорошая новость в том, что Абси видел ваши работы и, в принципе, он не сказал «нет», – сообщил он. – Плохая новость в том, что Абси считает, что сейчас неподходящее время для интервью, а его помощник и другие люди из его окружения сказали, что лучше бы ему с вами не разговаривать.

Ожидая такого ответа, мы с Майклом уже решили, что я все равно должна попытаться встретиться с Абси лично и объяснить ему, чего мы хотим. Тогда я по крайней мере увижу, что происходит внутри лагеря.

– Я бы хотела поговорить с Абси, – сказала я Фахру. – Скажите ему, что я настаиваю.

Фахр рассмеялся.

– А вы никогда не принимаете ответ «нет»? – спросил он. – Уж не превратились ли вы в ливанскую женщину?

Я тоже улыбнулась, вспомнив все эти старые ливанские фильмы.

Фахр набрал номер, и я расслышала, что он говорит с человеком, который в группировке отвечал за связи с прессой.

– Я здесь с сестрой из Марокко, о которой я вам рассказывал, – сказал он. – Она хочет поговорить с шейхом лично.

Ему сказали, что перезвонят через несколько минут.

Пока мы ждали, я пыталась сообразить, что мне сказать Абси. Как я могу убедить встретиться со мной этого человека, которого разыскивают спецслужбы и разведки по всему миру?

Через пару минут мобильник Фахра зазвонил. Это был Абси. Фахр передал мне телефон.

– Ас’салям алейкум, шейх!

– Ва’алейкум ас’салям! – ответил он.

Я сказала Абси, что слышала: он не хочет давать интервью. «Но могу я просто зайти на чашку чая? – спросила я. – Никакого интервью не будет, даю вам слово, но я приехала издалека, чтобы посмотреть на происходящее с вашей точки зрения, поэтому давайте по крайней мере встретимся. Я знаю наши арабские традиции – вы не можете отпустить гостя, не предложив чашечку чая». Не знаю, откуда у меня появилась эта мысль, скорее всего, я вспомнила бабушку, которая никогда не позволяла любому, вошедшему в дом, уйти, не выпив чаю.

Я услышала, как он смеется в трубку. Фахр тоже улыбался и качал головой.

– Вы хотите прийти ко мне на чай? – наконец спросил Абси.

– Да, только на чашечку чая. Никаких интервью.

– Если Господь этого пожелает, вы завтра придете ко мне на чай вместе с Фахром, но никаких интервью!

– Я дала вам слово, шейх, интервью не будет.

Я вернула телефон Фахру, чтобы они назначили время.

– Он отказывался встречаться с любыми журналистами, а особенно – с журналистами с Запада, – сказал Фахр, нажав кнопку отбоя. – Вам сопутствует удача. Должно быть, ваши родные много молились за вас, когда вы были ребенком!

– Ты собираешься выпить чаю с дьяволом? – спросил Майкл, когда я рассказала ему о происшедшем. – Великолепно!

На следующий день я покрыла голову шарфом и надела длинную черную абайю, которую одолжила мне Леена. Перед тем как уйти, я отдала Майклу лист бумаги с телефонным номером официального представителя «Фатх-аль-Ислам», который будет на встрече, и с телефонами членов «Аль-Каиды» и связанных с ними людей на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Европе, которые могли бы замолвить за меня словечко, если что-то пойдет не так. Я знала, что доступ ливанских властей в этот лагерь ограничен и что Абси и его люди в любом случае их не послушают. Мне были нужны люди с хорошей репутацией в мире джихада, которые могли бы за меня поручиться.

Фахр заехал, чтобы забрать меня из отеля. Лагерь был примерно в полутора часах езды от Бейрута. Мы решили, что я позвоню Майклу до того, как мы въедем на его территорию, а Майкл перезвонит мне через два часа после этого. Если он не дозвонится, то наберет мой номер еще через час.

– Если ты не услышишь мой голос через четыре часа после нашего первого разговора, звони Фахру, – проинструктировала я. – Если он не возьмет трубку, звони представителю Фатха.

Майкл кивнул.

– Суад, если тебе не нравится то, что происходит, пожалуйста, не езди, – сказал он. – Потому что теперь я уже начинаю волноваться из-за этого.

– Нет-нет, не беспокойся, я просто попью с ним чаю! Все будет хорошо.

Я нервничала, но одновременно была очень возбуждена. Мы с Фахром проехали мимо Триполи, прибрежного города, который в целом куда более консервативен по сравнению с другими районами Ливана и известен своими сладостями, которые пропитывают сахарным сиропом и начиняют орехами или кремом. После того как съешь одну такую, надо худеть две недели. Но в тот день мы за сладостями не заехали. Лагерь находился немного дальше к северу. «На входе будет контрольный пост ливанской армии, – сказал Фахр. – Но, скорее всего, они проверят только мои бумаги, а не ваши, потому что вы выглядите как все женщины в лагере».