Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Те, кто его допрашивал, задавали вопросы о телефонном разговоре с семьей жены в Кении. «Они сказали, что я говорил о самолетах, а я ответил, что никогда ни о каких самолетах не говорил». Саиди сказал, что его оставили прикованным без одежды и пищи на пять дней. «Они били меня, обливали холодной водой, плевали на меня и иногда давали мне выпить грязной воды. Один американец сказал мне, что здесь я умру».

Он описывал, как от долгого стояния в неудобной позе с запястьями, прикрученными к потолку, начали отекать его ноги. После возвращения в «темную» тюрьму врач шприцом откачивал жидкость из отеков. Там Саиди провел день, потом его снова перевели в другое место, где афганские охранники сказали ему, что он находится неподалеку от Кабула. Подвальное помещение делилось на два ряда по шесть камер. В двери каждой из них было маленькое отверстие, через которое заключенные могли бросить взгляд друг на друга, когда их уводили или приводили обратно в камеру.

Также иногда, в основном по ночам, они могли разговаривать. Там-то Саиди и встретил эль-Масри. Позже его передали алжирскому правительству, которое освободило его без предъявления обвинения. Позже Саиди узнал, что телефонный разговор, из-за которого он попал в тюрьму, на самом деле был об автомобильных шинах. Он использовал английкое слово «tire», которое звучит похоже на сленговое обозначение самолета на североафриканском диалекте арабского, поэтому тот, кто прослушивал эту беседу, решил, что речь идет о самолетах.

Как и эль-Масри, Саиди хотел, чтобы те, кто был ответственен за все, с ним случившееся, понесли наказание. «Я знаю, что не сделал ничего плохого, – сказал он мне. – По какому праву эти люди забрали меня или Халеда эль-Масри? То, что они сделали с нами, будет преследовать нас до конца наших дней».

Мы задали американским разведывательным службам вопрос о Саиди, но они отказались давать комментарии.

Я подумала, что теперь у нас есть свидетель, который может сыграть важную роль в деле эль-Масри против его мучителей, человек, который действительно видел его в тюрьме в Афганистане. После наших статей и всего этого внимания средств массовой информации к эль-Масри, я была уверена, что и его, и Саиди выслушают в суде, а также будет проведено расследование судебной ошибки, которая исковеркала их жизни.

Но я ошибалась. Как мы узнали из документов, которые были рассекречены гораздо позже, в 2007 году ЦРУ проинформировало комиссию сената по разведке об «отсутствии достаточных оснований задерживать и передавать аль-Масри» (причем имя эль-Масри по-прежнему было написано неправильно, что и привело к его аресту). Согласно итоговому отчету из рассекреченного отчета комиссии, директор ЦРУ решил не предпринимать никаких действий против офицера, который выступал за передачу эль-Масри: «Директор полностью уверен, что в таких неопределенных делах всегда остается право на ошибку и что в тех случаях, когда результат их действий отвечает определенным критериям, руководители ЦРУ всегда должны быть на стороне своих офицеров».

Тем не менее, отчет генерального инспектора ЦРУ по делу эль-Масри рисует более мрачную картину: «В докладе делается вывод о том, что не было достаточных оснований для задержания и передачи аль-Масри, а также о том, что длительное удержание аль-Масри управлением было неправомерным. Его выдача и содержание под арестом стали результатом целого ряда недоработок методов действий разведки, процессуальных норм, подготовки и содержания мероприятий, а также недосмотра».

Генеральный инспектор ЦРУ передал дело эль-Масри на рассмотрение в Министерство юстиции, но в мае 2007 года прокуратура Соединенных Штатов по восточному округу Виргинии отклонила дело. Как позже отметил Американский союз защиты свобод, если не считать «устного замечания» трем юристам из ЦРУ, больше никто не получил никаких взысканий в связи с делом эль-Масри.

Я задавалась вопросом о том, что можно сказать о западном обществе, его отношению к правам человека и принципах правового государства, если взглянуть на дела эль-Масри и Саиди? Как можем мы, а в особенности – наши политические лидеры, все еще показывать пальцем на другие страны, когда государственные органы Соединенных Штатов ведут себя таким образом? Неужели для одних людей существуют нормы правового государства, а для других – законы джунглей?

Эти вопросы без ответов раздражали нас, но для эль-Масри и Саиди они были настоящей катастрофой. Оба говорили мне, что им нужны ответы и извинения, чтобы дальше продолжать жить своей жизнью. Они по-прежнему ждали.

В годы, последовавшие за суровым испытанием, выпавшим на его долю, эль-Масри был арестован и приговорен к тюремному заключению за словесное оскорбление и умышленный поджог. «С самого начала я несколько раз просил оказать моему клиенту психологическую помощь, но без всякого успеха, – сказал мне его адвокат Гнжидик после того, как эль-Масри поджег универсальный магазин в своем родном городе. – Ирония судьбы в том, что теперь, после того как он совершил преступление, эль-Масри получает психологическую помощь, которую как жертва пыток не получал, хотя и просил о ней».

Эль-Масри пытался найти работу, но безуспешно. Его жена и дети вернулись обратно в Ливан. В 2012 году Европейский суд по правам человека постановил, что он стал жертвой выдачи преступников и пыток из-за ошибки офицеров службы безопасности, которые приняли его за другого человека. Эль-Масри должен был получить компенсацию в размере 60 000 евро, но деньги ему перевели только несколько лет спустя. К тому времени он переехал в Вену. Так как эль-Масри по-прежнему не мог найти работу, он жил в приюте для бездомных, а иногда ночевал у друзей или знакомых.

В сентябре 2015 года я встретилась с ним в отеле в Вене. Его волосы поседели и стали более редкими, а под глазами были мешки. Я спросила, не собирается ли он присоединиться к Исламскому государству, как утверждали многие немецкие газеты. Эль-Масри саркастически улыбнулся.

– Это я держу при себе, – сказал он. – И не хочу сейчас обсуждать. Об этом мы поговорим, когда придет время. Я не позволю никому говорить мне, чего мне делать или не делать и куда я могу пойти, а куда не могу. Не после того, что они сделали со мной.

Еще он сказал одну вещь, которая меня потрясла:

– Люди на Западе считают, что они единственные в мире, кто может говорить о правах человека. Посмотрите, что они сделали со мной и с другими. И никому за это ничего не было. С одной стороны, они очень хорошо указывают другим и критикуют их, но они не хотят взглянуть на себя и понести ответственность за нарушение прав человека.

Дело эль-Масри стало поворотным пунктом в нашем понимании политики выдачи преступников Соединенных Штатов и войны с террором. Это был первый случай, когда мы смогли доказать, что невинный человек был похищен и подвергся пыткам от имени западного правительства ради борьбы с терроризмом. Также это было одно из тех дел, которое подвергает испытаниям те ценности, которые все мы поддерживаем. Если эти ценности действительно существуют, то наши политические лидеры должны были признать свои ошибки, а виновные должны были понести наказание. Иначе вся наша система утратила свою законность.