Евгений Новицкий - Георгий Данелия

Вглядитесь сегодня в “Настю”. Там есть эта горькая атмосфера времени. Есть военные, торгующие бензином. Есть пустые магазины, где, кроме ластиков, ничего не продается. Есть убогая хижина главной героини и префект, расположившийся в роскошных апартаментах. Есть танк, который тащит по городу трамвай ввиду хронического отсутствия электричества. Есть военный хор, вдохновенно поющий: “Вот возьму и повешусь, и меня закопают”. Наконец, есть шоковая сцена в метро, когда элита в смокингах на презентации неизвестно чего пьет шампанское и ест икру, а несчастные, голодные люди в проезжающей электричке прилипают к окнам, горестно наблюдая этот пир во время чумы…

Вот такое получилось “утешительное” кино. Другое дело, что сверх и помимо этого есть в “Насте” и кое-что еще. Есть вера, есть надежда. Есть светлый ангел, что ли. А откуда он каждый раз возникает в моих картинах — я и не знаю. Может, все дело в том, что сам я при всем своем пессимизме человек, в сущности, добрый».

«Светлым ангелом» фильма «Афоня» Данелия называл Евгению Симонову. В случае «Насти» ее аналогом стала Полина Кутепова. Юная актриса сразу же так понравилась режиссеру, что и у него возник соблазн утвердить Полину на обеих Насть. Но, поразмыслив, Георгий Николаевич все-таки взял на роль преображенной Насти красивую в общепринятом понимании этого слова Ирину Маркову. В отличие от Кутеповой, Маркова не пошла по актерской стезе: «Настя» стала ее второй и последней ролью (первая была в типично перестроечном фильме Виктора Волкова «Шоу-бой»).

Обе актрисы подобраны превосходно. Артистизм и обаяние Кутеповой позволили ей без всякого грима (дабы не подчеркивать природную миловидность Полины) создать образ смешной и трогательной героини. А присущая Марковой природная скромность (редкая черта у красавиц) заставляет верить, что перед нами все та же неуверенная в себе Настя, которая никогда не сможет привыкнуть к непрестанно оказываемым ей знакам внимания.

Словно опасаясь, что кому-то «Настя» покажется слащавой (в свое время подобными эпитетами награждали даже и «Я шагаю по Москве»), Данелия заострил действие везде, где это было возможно, лишний раз напомнив о том, что он не только лирик, но и сатирик, превосходно чувствующий время, в которое снимает ту или иную картину.

Едкими репликами, образами, кадрами Данелия старается заткнуть все «свободное» пространство в своей сказке. К месту и не к месту звучат новомодные словечки «приватизация», «инвестиция», «презентация», «спонсор»… Возникают мифические издевательские топонимы: улица Ивана Грозного (бывшая Клары Цеткин), совхоз имени Александра II, станция метро Махно. К этому перечню можно добавить сигареты «Дым Отечества», которые курит Саша.

А чего стоит диалог, доносящийся из штаб-квартиры Социальной партии, расположенной в одной из комнат коммуналки:

— …Я вам так скажу: сволочи — те, кто себе по два комплекта гуманитарного белья забрал, а идиоты — те, кто за это проголосовал.

— Господа, господа, мы же договорились, у нас консенсус…

— Да в жопу такой консенсус!

— Господа, прошу соблюдать парламентские выражения!

— Да ладно, какой парламент, такие и выражения…

Но все же как Данелия ни старался создать утрированную картину современной Москвы, он не смог превзойти саму реальность. Соавторы придумали, что по всей столице поворовали крышки от канализационных люков, дабы сдать их на металлолом. К моменту съемок это случилось в действительности. Сценаристы написали сцену идиотской презентации, проходящей на одной из станций метро, по этому случаю закрывшейся для пассажиров. Закончив эпизод, Данелия даже засомневался: не перебор ли? Однако не успел он завершить картину, как в метрополитене и впрямь начали проводить аналогичные закрытые тусовки.

Так что если «Настя» и оказалась комедией, то не столько в сценарном, сколько в актерском отношении. Ансамбль острохарактерных лицедеев, несомненно, придал фильму той выразительности, без которой он воспринимался бы чересчур старомодным, невзирая на всю свою привязку к здесь-и-сейчас: Евгений Леонов (директор магазина канцтоваров Яков Алексеевич), Александр Абдулов (префект округа Тетерин), Нина Тер-Осипян (колдунья), Норберт Кухинке (иностранный фотограф, рыщущий по Москве в поисках русских красавиц)… Плюс вернувшийся из эмиграции погостить на родину Савелий Крамаров в роли домушника Косого, который днем ограбил квартиру, а вечером был представлен как один из спонсоров на пресловутой презентации.

Александру Володину картина «Настя» не понравилась — он отметил лишь личную режиссерскую придумку Данелии: в пустом трамвае старички играют на флейте и контрабасе Шуберта.

Сам режиссер, кажется, остался лентой доволен: материал был «не его», но фильм получился именно «его», данелиевский. В последующие годы Георгий Николаевич с удовлетворением отмечал, что «Настю» частенько показывают по телевизору. Пусть, разумеется, и не так часто, как «Афоню» или «Мимино».

Афиша фильма Георгия Данелии «Настя» (1993)

«Мне все говорили, что таких людей уже нет. Таких бескорыстных, преданных, готовых отдать все ради любимых. Я не согласен. Пока они есть хотя бы в воображении — значит, они есть».

Так рассуждал Георгий Данелия о главном герое фильма «Орел и решка» — лучшей (и, пожалуй, наиболее «данелиевской») постсоветской картины режиссера.

После «Насти» Данелия продолжал гнуть свою линию и развивать в кино собственную тему, оставаясь чуть ли не единственным советским мэтром-кинорежиссером, даже не попытавшимся переформатировать свое творчество и увлечься веяниями новой эпохи.

На идею следующего фильма Георгия Николаевича вновь навела советская повесть из брежневских времен. Теперь таковой оказалась «На первом дыхании» (1976) Владимира Маканина.

В 1983 году Данелия написал сценарий короткометражки «Три лимона для любимой» по рассказу Николая Березовского (одноименный фильм был тогда же снят Олегом Розенбергом). Сюжет прост и отчасти навеян известной новеллой О. Генри «Персики»: муж молодой женщины, готовящейся стать матерью его ребенка в роддоме, прикладывает все мыслимые усилия, чтобы раздобыть лимоны, которые она вдруг очень захотела и которых, как назло, нигде нет.

В повести Маканина есть аналогичная коллизия: любимая девушка главного героя Олега Чагина попала под машину и лежит в больнице, а он неустанно ищет деньги, чтобы снабжать ее фруктами. Ситуация драматизируется тем, что эта любимая вышла замуж за другого, пока ее Олег вкалывал инженером на Севере, стараясь заработать денег на будущую счастливую жизнь с зазнобой. В столицу (где и происходит почти все действие повести) Чагин примчался именно тогда, когда узнал о вероломном поступке своей невесты, намереваясь увезти ее с собой. Тут-то и случается эта неожиданная беда на дороге…