Александра Косарева - «Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Оставалось только проставить нужные статьи Уголовного кодекса, по которым полагались определенные сроки лишения свободы.

Парадоксально, но вся эта банда следаков и костодробителей, которые уже видывали в своих кабинетах и молодую партийную элиту, и старых большевиков, друзей Ленина, и видных полководцев, — эта банда вынуждена была отступить перед комсомольским активом Александра Косарева! Лубянка сдалась перед силой духа оклеветанных и беззащитных людей, которые хотели хоть письмами, хоть записками, хоть ржавым гвоздем по стене донести правду до молчащего и запуганного общества…

Еще нескоро, 11 июля 1953 года, в «Красной Звезде» появится передовая статья «Несокрушимое единение партии, правительства, советского народа»: «Разоблаченный ныне враг народа Берия различными карьеристскими махинациями втерся в доверие, пробрался к руководству».

В том же очерке из перестроечного «Огонька» автор приводит слова важного свидетеля по делу Берии — конструктора и исполнителя «молодежного процесса» 1938 года.

Это заслуженный юрист РСФСР, государственный советник юстиции 2-го класса Геннадий Афанасьевич Терехов, которому довелось вести следствие по делу Берии.

— Официальная его биография 1917–1920 годов, — рассказывал Терехов, — конечно, переврана в прижизненной печати. Берия являлся одним из агентов контрреволюционной буржуазно-националистической организации «Мусават» в Азербайджане, что он тщательно скрывал, а после ее разгрома в апреле 1920 года перекинулся к большевикам. Знал ли об этом Сталин? Во всяком случае, Берии, выдающемуся авантюристу, поначалу казалось, что удалось замести следы. Беспокоило одно, архивы разведки «Мусавата», которые остались где-то в бакинских подвалах.

Поэтому, продолжает Терехов, когда Берия стал наркомом НКВД и получил практически неограниченную власть, он приказал своему заму, Меркулову, доставить в Москву эти архивы. Что и было сделано.

Правда, Берия их почему-то не уничтожил, а до самого ареста держал в сейфе своего кабинета.

Валентина Федоровна уже работала после освобождения в Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, когда ее неожиданно вызвали на очную ставку со следователем, который допрашивал ее и Косарева в рамках «комсомольского дела».

Эту очную ставку Пикиной тоже удалось восстановить по памяти.

Вот в каком виде она ее сохранила.

СЛЕДОВАТЕЛЬ (указывая на Пикину). Знаете ли вы эту женщину и когда с ней познакомились?

ШВАРЦМАН. 27 ноября 1938 года меня, Родоса и Аршадскую вызвал к себе Берия, дал указание, что 28 ноября должны быть арестованы бывшие секретари ЦК ВЛКСМ. Распределил, кто за кем должен ехать. Начиная с 29 ноября я был следователем по делу Пикиной и тогда с ней познакомился.

ВОПРОС. Применяли ли вы к Пикиной недозволенные методы следствия?

ОТВЕТ. Да, применял. Всё, что было, всё правильно. И я прошу прощения у гражданки Пикиной.

ВОПРОС. Почему вы через месяц перевели Пикину в лефортовскую тюрьму?

(Туда же, если читатель помнит, перевели и Александра Косарева. — А.К.)

ОТВЕТ. Всё это делалось по указанию Берии. И еще потому, что во Внутренней тюрьме НКВД, несмотря на длительные стойки, Пикина никаких показаний не давала.

ВОПРОС. Какие же показания и на кого она дала вам в Лефортове?

ОТВЕТ. Никаких показаний Пикина там тоже не дала.

ВОПРОС. В таком случае, какими же фактами нарушения законности располагало следствие, чтобы арестовать Пикину?

ОТВЕТ. Никакими. Кроме приказа Берии арестовать Пикину.

ВОПРОС. Почему же вы путем недозволенных методов пытались выбить из нее показания?

ОТВЕТ. Если б я не делал того, что приказывали Берия и Кобулов, то оказался бы там же, где она.

После этого Валентина Федоровна попросила следователя разрешить ей задать несколько вопросов Шварцману. И он согласился.

Дело в том, что даже в 1950-е годы ходили противоречивые слухи о судьбе Косарева. Например, утверждали, что он жив.

ПИКИНА. Правда ли, что Косарев жив, отбывает наказание в лагере и работает при этом в бане?

ШВАРЦМАН. Нет, это неправда. Косарев расстрелян 23 февраля 1939 года.

ПИКИНА. Какая последняя просьба была у Косарева, когда он находился в камере смертников?

ШВАРЦМАН. Косарев вызвал меня, попросил бумагу и карандаш. Я ему дал. Он написал заявление на имя Сталина, где сообщал, что он ни в чем не виноват, просил создать комиссию в ЦК партии, чтобы пересмотреть дела, сфабрикованные против комсомольских работников. Это заявление Косарева я отнес Берии. Ознакомившись с заявлением, Берия стал на меня кричать: «Что он, с ума сошел? Чтобы я об этом доложил Сталину?!» В порыве гнева он разорвал заявление Косарева в клочки, бросил в корзину, сказав: «Вот ему ответ!»

Присутствовала Валентина Федоровна и на суде, как свидетель, где Шварцман признал себя виновным и вновь со слезами просил прощения у Пикиной «за всё, что пришлось ей пережить».

…Когда исчезают, растворяются тени мучителей, доносчиков и палачей, хочется поскорее захлопнуть вслед могильные плиты, развеять прах, но так, чтобы не попал на подходящую почву: не ровен час, полезут новые всходы.

Как надеялись они, палачи, будучи при власти, что жертвы их останутся в нашей памяти лишь как «враги партии и народа»!

— Пройдет время, — восклицал Вышинский, произнося речь по делу правотроцкистского блока в марте 1938 года, — могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа!

История распорядилась по-другому.

Ничего не зная о судьбе друг друга, секретари ЦК комсомола 1937–1938 годов не дали никаких показаний — ни на себя, ни на других. Ни в чем не раскаялись, не признались. Большинство из них погибло. Но жертвы не были напрасны. Выполняя гражданский долг, они своим подвигом сберегли, быть может, тысячи парней и девушек.

Берия проиграл.

«Молодежный процесс» был сорван.

Иногда рассматриваешь старые дореволюционные фотографии. Вот семьи офицеров, дамы в шляпах, учителя гимназий, профессора, да и просто извозчики, работные люди… Но сколько благородства на лицах! Сколько достоинства, воспитанности и внутреннего покоя! Какие глаза у священников! Не заплывшие жирком, лживые насквозь, — ясные лица, как будто вот сейчас заговорят, и поверишь всякому слову!

А вот фотографии тридцатых годов. После того, как треть населения огромной бывшей, старой империи была раскулачена, экспроприирована, обворована, унижена или вышвырнута за границу. Еще хуже — расстреляна, задушена, утоплена на баржах, замучена в лагерях ГУЛАГа. Когда остались только жертвы и палачи… Что за лица?! Эти низко посаженные глазки, узкие лбы, плохие волосы, женские лица, скованные мукой мученической из-за советского быта, эти кривоногие рахитичные дети, эти запуганные мужики, которые разучились работать артелью, выпить на копеечку и петь песни, разучились улыбаться жизни…