Ольга Шильцова - Хвосты удачи. Истории из жизни ветеринарного врача [litres]

– Ты можешь запрыгнуть, не придуривайся, – пробормотал мужчина, не открывая глаз.

Жора жалобно заскулил, и Костя, вздохнув, поднял его на кровать.

– Пять часов утра, зверюга! Еще раз – и будешь в будке жить, – беззлобно проворчал Костя.

Жорик пробежался по хозяину холодными лапами и закрутился на одном месте, сворачиваясь в уютный клубок. Константин погладил любимца, собирая шкуру в складки, и почувствовал, как проваливается обратно в сон. Умение засыпать и просыпаться мгновенно и в любом месте не было врожденным, но появилось в результате сотни суточных дежурств в клинике. «Как хорошо спать дома, – подумал Костя. – Не завидую тем, кто сейчас на смене».

В это самое время Вика надела перчатки и стерла пену с морды самоеда. Дышал он шумно и часто. Сердце девушки болезненно сжалось от жалости, но как еще помочь собаке, она не знала. До конца смены оставалось четыре часа. По сути, этого пса поместили в стационар не лечиться, а умирать. Стоило снять его с пропофола, как самоед начинал выть, а точнее – кричать, сотрясаясь в судорогах и расцарапывая себе морду в кровь. Капельница со снотворным средством – единственное, что могли предложить терапевты. «Клиника Доктора Воронцова» была третьей, куда обратились отчаявшиеся владельцы, но и здесь врачи лишь разводили руками.

Пропищал термометр, Вика посмотрела на показания и нецензурно выругалась, а потом тщательно протерла градусник спиртом. Выше значения – значит 43 по Цельсию или больше… Неужели такое бывает? Она видела температуру 42 градуса у французского бульдога с солнечным ударом, но чтоб такое! Пес не отвечал на медикаментозную терапию, а эвтаназия была неприемлема для хозяев – они продолжали надеяться на чудо.

– Да с таким жаром у него уже и мозги спеклись, и почки отказали! – сказала Вика вслух. – Надеюсь, прививки у него были сделаны по всем правилам, потому что это слишком похоже на бешенство.

Она развела новый флакон с препаратом, настроила инфузомат и задремала прямо за столом, уронив голову на руки. Разбудил ее писк аппаратуры, и Вика сразу поняла, что у нее в стационаре стало на одного пациента меньше. На улице уже светало, и, поразмыслив, она разбудила Марину – терапевта, чьим подопечным считался пес.

– Мариш, самоед умер. Помоги его упаковать, мне еще весь стац мыть.

Та потерла руками лицо, пытаясь проснуться, и кивнула.

– Пошли. Скоро смену сдавать, оформлю все доки, а потом позвоню хозяевам. Буду посылать на вскрытие.

– Что с ним было, как думаешь?

– Болезнь Ауэски, псевдобешенство. Лет пять назад у меня целый помет котят с такими же признаками умер, ничего сделать не смогли.

– Ауэски? Откуда?

– Я расспросила, чем кормили. Мясо, потроха, овощи – все сырое. Брали в каком-то фермерском фургончике у себя в поселке. В том числе – свиную печень, свиное сердце, ребрышки. Думаю, со свининой заразился, у частников и крысы могут по кормам гулять, и еще черт-те что. Для людей этот вирус не так опасен, понимаешь? Тем более, при термообработке он разрушается. Поэтому даже с ветеринарной печатью я бы не давала своим сырую свинину [27] Болезни Ауэски подвержены любые сельскохозяйственные животные, но именно свиньи являются переносчиками. Они часто болеют в скрытой или смазанной форме, а после выздоровления остаются вирусоносителями. Крупные свинокомплексы вакцинируют поголовье, поэтому свинина из магазина считается условно безопасной. . Мало что ли другого мяса!

Марина с досадой махнула рукой. Ей предстояла нелегкая беседа с владельцами самоеда. Иногда женщине хотелось выучиться на диагноста, например, уйти работать в кабинете УЗИ. Филатов же ушел из хирургов в лабораторию и вон как сразу плечи расправил! Она захлопнула крышку морозильной камеры и кивнула на служебный выход:

– Пойдем покурим, Викуль. Успеешь прибраться.

– Пойдем, постою с тобой.

Марина насмешливо протянула:

– О-о-о, бросаешь? Дело хорошее, я сама три раза бросала. Хотя чего это я, тебе детей еще рожать, – терапевт с любопытством покосилась на Вику, надеясь выведать свежую сплетню, но девушка потрясла головой:

– Типун тебе на язык, какие дети. Просто поняла, что курить больше не могу, ну и… бросила! Ненавижу зависимость, не важно, какую. Хожу теперь, чупа-чупсами перебиваюсь. Без сахара, на ксилите, у стоматологов купила. Хочешь?

– Дай один, сыну подсуну. Если разницы не заметит – аллилуйя, а то мы к семи годам уже с четырьмя пломбами, а зарплата у меня не резиновая.

Подруги сидели на скамейке у крыльца и думали каждая о своем. И немного о том, что работать в ветеринарной клинике – не означает тискать маленьких щенят днями напролет, хотя некоторые представляют их работу примерно так. Вика поднялась первая:

– Увидимся! Стационар сам себя не продезинфицирует.

На днях Алексей Петрович нашел на лампе в операционной засохшие брызги крови, после чего наскипидарил всю смену так, что даже маститым врачам стало слегка не по себе. В душе Виктория была с ним солидарна – ее приучили к порядку железной рукой, когда она работала медсестрой, а в ветеринарной клинике чистота была еще важней. Основной удар, конечно, принимали на себя уборщицы, но там, где стояло оборудование, врачи и ассистенты наводили порядок сами.

Запах дезинфектанта был таким привычным, что не только не раздражал, но приносил умиротворение. Вика тут же с досадой подумала, что ей снова предстоит возвращаться в отвратительную берлогу, где жил человек, называвший себя ее отцом. Иногда она пыталась вспомнить то, другое место, где она жила с мамой, но это было слишком больно, и образ ускользал. В плохие дни Виктория порой мечтала о собственном доме – где пахло бы свежестью, а по полу можно было бы пройтись босиком, не боясь собрать на ноги песок и крошки. Бесплодные фантазии оставались таковыми – девушка не предпринимала ничего для осуществления своей мечты, продолжая мчаться в колесе повседневных забот.

Вера Николаевна успокаивающе похлопала подругу по руке:

– Ну не убивайся ты так. Все-таки пятнадцать лет – солидный возраст для собаки…

Женя укоризненно посмотрела на нее и шумно высморкалась. «Мама, возраст – это не диагноз», – будто наяву прозвучал у Веры в голове голос сына. Она вздохнула и осторожно предложила:

– Давай я Косте позвоню? Пусть посмотрит Моньку. Он же у меня ветеринаром работает, может, поможет чем.

Женя помнила Костика скромным худым мальчиком в очках. Представить его врачом было сложно, но и вести собаку в клинику было страшно – на кого еще нарвешься. Верочка ушла, пообещав, что сын приедет вечером, и женщина стала ждать, взяв пожилую собаку на руки. Волнистая шерсть кремового цвета была такой же красивой и мягкой, как и много лет назад, и только побелевшие от катаракты глаза выдавали возраст маленькой пуделишки.