Иван Мялицын - Генерал Рубцов

— Это же уцелевшая противотанковая батарея! Вы видите, откуда она бьет? С опушки вон того редкого леска.

— Да, да. Вижу, товарищ комбриг, — ответил полковник.

Через секунду-две ярко вспыхнул идущий впереди танк, быстро покрывшись густым черным дымом… Взрыв. Оторванная башня танка поднялась вверх и плюхнулась в снег. Загорелась еще одна боевая машина. Сошла в сторону и остановилась третья. Однако колонны танков и батальоны медленно продолжали продвигаться к высоте. Пройдены надолбы, проволочные заграждения, оставалось метров четыреста. В траншее противника, казавшейся безлюдной, неожиданно безостановочно застучал пулемет, вскоре — второй, третий… Вражеская оборона ожила. Плотный пулеметный и оружейный огонь остановил наступавших, бойцы залегли в глубокий снег.

— Противник перехитрил нас. Владимир Владимирович, немедленно свяжитесь с артполками, прикажите произвести еще один огневой налет по траншеям на Кирка Муола, — сказал Рубцов полковнику Ливанскому.

— Федор Дмитриевич, боюсь, нет снарядов. Все, что подвезено, израсходовано на артподготовку, — развел руками полковник.

— Жаль, не учли мы. На время артподготовки финны, очевидно, ушли по ходам сообщения в какие-то не раскрытые нашими наблюдателями сооружения, отсиделись там… Смотрите, Владимир Владимирович, слева от нанесенного на карте дота появились еще две огневые точки, и не только они… — Рубцов и Ливанский, досадуя на недостаточно хорошо изученную вражескую оборону, наблюдали и отмечали на карте новые огневые точки врага.

— Танки оторвались от пехоты, — процедил командир дивизии, стиснув зубы.

Всем организмом, всем своим существом ощутил он сейчас состояние лежавших в снегу людей. Не приподняться, не пошевелиться. Чем помочь им? Бросить резервный, третий батальон 310-го полка? Изменит ли это положение? Нет. Высота укреплена значительно лучше, чем установлено разведкой…

Вызвав по телефону Фомина, Рубцов приказал ему:

— Николай Иосифович, выводи полк из-под огня!

Первый день наступления не принес успеха и 310-му стрелковому полку, наступавшему на Пяллиля.

Командир корпуса комдив С. А. Акимов назначил новую дату наступления — 13 февраля.

Внимательно проанализировав причины неудачи, Рубцов решил скомплектовать из коммунистов и комсомольцев ударные группы, сосредоточить в полосе действий 151-го стрелкового полка все танки из приданного танкового батальона бригады Д. Д. Лелюшенко. Высоту атаковать после артподготовки и двойного артналета по траншеям врага. Наступать в трех направлениях — с юга, востока и северо-востока. Работникам политотдела дивизии быть в батальонах, морально подготовить бойцов, личным примером увлечь их вперед.

В назначенное время 13 февраля началась артиллерийская подготовка. На этот раз гаубичный полк был использован только на уничтожении вражеских дотов. От тяжелых снарядов кусок за куском отлетал бетон, оголялись металлические прутья арматуры. Артиллерия нанесла двойной удар по вражеской пехоте. Как только огонь стал уходить в глубину, солдаты противника поторопились заблаговременно занять траншеи, но тут-то они и просчитались, понеся большие потери от повторного огневого налета.

Во время наступления командир 151-го стрелкового полка Н. И. Фомин доложил комбригу Рубцову о подвиге комиссара батальона, старшего политрука Виктора Дмитриевича Кучерявого. Раненный, поднял он бойцов в атаку, сам погиб, но обеспечил победоносный натиск батальона. Вскоре после боя Рубцов узнал подробности этого подвига.

Старший политрук В. Д. Кучерявый под прикрытием бронещитка ползком вел бойцов к оборонительным сооружениям противника. До высоты оставалось двести-двести пятьдесят метров. Вражеский огонь и на этот раз остановил наступавших. Комиссар Кучерявый поднялся в полный рост, крикнув: «За Родину! За мной!», — бросился вперед.

И батальон поднялся. Вражеская пуля ранила комиссара. Он упал. Снова пулеметный и автоматный огонь противника вынудил бойцов залечь. Истекая кровью, старший политрук продолжал ползком продвигаться вперед. Находившемуся рядом с ним красноармейцу Тараносову Кучерявый сказал: «Передай комиссару дивизии и друзьям, что я сделал все что мог для выполнения приказа. И если умру, то умру за Родину». Превозмогая боль, Кучерявый снова поднялся. Несмотря на разрывы снарядов, нервную дробь пулеметов и треск автоматных очередей. В морозном воздухе отчетливо прозвучал его голос: «Товарищи! За мной! Вперед! Победа за нами!»

Припадая на раненую ногу, старший политрук повел бойцов. Через несколько шагов Кучерявый остановился, прижал руку к груди, упал. Вражеская пуля оборвала его жизнь. Но батальон рывком преодолел оставшееся расстояние и уже ворвался в траншеи противника.

Подписывая через несколько дней представление на присвоение В. Д. Кучерявому звания Героя Советского Союза, командир дивизии Ф. Д. Рубцов листал личное дело старшего политрука. На фотографии, прикрепленной к анкете, был запечатлен худощавый человек с крупными чертами продолговатого лица. В памяти Федора Дмитриевича всплыл облик комиссара 15-й Инзенской дивизии латыша Генриха Звейника. Нет, не по внешнему сходству, а по сходству стремлений, преданности пролетарскому делу. Не раз видел Рубцов этого беспокойного отважного юношу-латыша, поднимавшего бойцов в атаку, не раз слышал его страстные, западающие в душу слова, произносимые с мягким акцентом. На глазах раненого Рубцова в цепи его наступавшего батальона погиб комиссар Звейник. В порыве батальон смял тогда врага и взял курган «Острая Могила», за который дрался не одну неделю.

Через год повторилось роковое событие с вновь прибывшим комиссаром. В бою за пункт Гоксгейм под натиском на Инзенскую дивизию белогвардейского корпуса генерала Слащева дрогнул 127-й Мценский стрелковый полк. Тогда встал комиссар, старый большевик Михаил Петрович Янышев. «Товарищи! Ни шагу назад! Вперед!» — крикнул он и с винтовкой в руках рванулся на неприятеля. На глазах у бойцов комиссар покачнулся, упал. Раненный, он все-таки еще поднялся. Вторично Янышев упал, пронзенный штыком в рукопашной схватке.

А вокруг него, обливавшегося кровью, шла беспощадная борьба. Бойцы вынесли из боя тяжело раненного комиссара. Через час его не стало.

Останки героев-комиссаров покоятся у древней Кремлевской стены в Москве.

Вот такие они, комиссары. Подвиг В. Д. Кучерявого, повторившего подвиг комиссаров гражданской войны Звейника и Янышева, никогда не будет забыт.

Уважаемые товарищи Ян Семенович и Иван Петрович! [3] Письмо Ф. Д. Рубцова комбригу Я. С. Адамсону, исполнявшему обязанности командира 112-й стрелковой дивизии, и военному комиссару этой дивизии И. П. Беляеву. Личный архив И. П. Беляева. Три месяца прошло, как я расстался с вами. Бои у нас закончились, заключен договор, мы в настоящее время находимся на новой границе. Военный конфликт с Финляндией урегулирован.