Николай Чехович - Дневник офицера: Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте

7 октября 1942 г.

Здоровье прекрасное, настроение тоже. Вчера стреляли. Я посадил все 3 пули в самый центр мишени и очень близко друг от друга, не более 1,5 сантиметра. Получил благодарность комроты за отличную стрельбу. Если я дальше буду стрелять отлично, то буду отличным курсантом. Все остальные серьезные предметы, как топография, тактика, даются мне легко.

13 октября 1942 г.

Нам достались удачные казармы: внизу кухня, и все трубы проходят через наше помещение. Тепло всегда так, что обычно сплю без одеяла. У нас новый командир роты, а рота еще не приучена к строгой дисциплине и не поддерживает должного порядка. Мне как раз сегодня пришлось быть дежурным по роте и отвечать за все беспорядки. (И, как назло, кто-то у одного курсанта обменил сапоги ночью, оставил рваные.) В тумбочках напихана масса кульков, свертков, разных личных вещей. Не так заправлены койки, шинели. Недостаточно чиста лестница. Раньше все это сходило с рук. А сегодня новый командир роты дал мне здоровый нагоняй. Грозил «губой» (гауптвахтой). А ведь я все время был на лучшем счету. Обо мне писали в стенной газете, как об образцовом курсанте. Неужели сегодняшнее сведет все насмарку?

Завтра будем стрелять из пулемета. Интересно, какие будут мои результаты. Плохо у меня получается метание гранат: нет тренировки, и они летят недалеко.

15 октября 1942 г.

Добрый день, мама!

Сегодня я опять дежурный по роте. Прошлый раз все-таки все сошло хорошо. Дежурства для меня — «нож острый». Особенно, когда приходится заставлять мыть полы после отбоя. Вставать никому не хочется, а виновником этой неприятности каждый считает дежурного. Все-таки пол вымыли, хоть и с ворчанием.

Вчера был бросок на 3 километра. Никогда я не думал, что смогу пробежать это расстояние и тем более за 15 минут в полном вооружении. Запыхался порядочно, но добежал в указанное время. Учеба подвигается вперед, мы уже сдаем первый этап. Остается еще два этапа. Каждый из них значительно сложнее предыдущего и имеет больше лекционных занятий.

Как твое хозяйство, как тыквы? Выросли ли? Каковы размеры чуньки (поросенка)? Привези семечек, жареных и покрупнее.

После того дежурства, о котором я писал, на меня нашла полоса бед. Во второе дежурство нехватило одной лопаты. Теперь не знаю, что будет, — в лучшем случае отвечу материально, а то могут и на «губу» посадить. Это мне совсем не улыбается, так как тогда я буду смещен из командиров отделения и вообще репутация будет «подмочена». Эта полоса неудач немного пришибла меня. Сейчас у нас делается отчисление неподходящих курсантов, — их, вероятно, пошлют на фронт. Я бы подал заявление, чтобы меня добровольно отчислили. Удерживает меня от этого только сознание, что, получив больше знаний, я смогу принести большую пользу Родине.

Вчера мы собирали деньги на подарки бойцам РККА. Я отдал почти всю наличность. Сейчас у меня всего 20 рублей. Ты мне привези рублей тридцать, чтобы у меня было полсотни «неприкосновенного запаса».

20 октября 1942 г.

Дорогая мама! Ты, наверное, удивляешься что иногда я пишу письма каждый день. Это потому, что мне самому хочется получать их чаще, и потом, когда происходит какая-либо перемена в однообразной нашей жизни, мне хочется поделиться своими впечатлениями с тобой. Завтра мы идем в поход дня на 3–4. Сейчас пришли с тактики, прогулка была километров на 30. Но я почти не устал. А ведь раньше, пройдя каких-нибудь 20 километров со ст. Люблино, я лежал, «задравши ноги». Настроение хорошее, здоровье тоже. В походе у нас будут зачетные ученья. Обратно пойдем форсированным маршем, то есть шагом, бегом, шагом, бегом и т. д. Я энергично готовлюсь, не хочу отстать от других. Пойду достану гвоздей, надо прибить подкову, а то каблук здорово стирается и ноги устают.

26 октября 1942 г.

Здравствуй, мама! Вчера пришли с похода! Ну-ну! Никогда в жизни я не был в худшим бытовых условиях, даже на фронте. Вышли под проливным дождем часов в 7 утра. Дождь шел весь день до вечера. После ужина поднялся ветер, и хоть дождь прекратился, но лучше не стало. Промокшая одежда не грела. Бегать тоже было очень трудно, жуткая грязь. На полы шинели налипло ее целые пуды, на брюки — выше сапог. Вырыл окопчик, всю ночь не сомкнул глаз от холода. Утром пошел мокрый снег, бегать стало еще хуже, шинель еще увеличилась в весе за счет грязи. Позавтракали. День прошел во всевозможных маневрах. К вечеру ударил мороз и поднялась пурга. Шинель стала, как из листового железа. Поужинав, я с удовольствием выпил кружки четыре горячего чаю. После ужина опять в степь. Сильная пурга. Вырыл окопчик. Но в нем не усидишь. Часов до 4 утра просуществовал к счастью, в 4 часа пошли обратно. Как проскочили эти 30 километров, я и не заметил, ноги летели вперед сами. Пообедали, легли спать. Проспал 7 часов без просыпу, проснулся, когда разбудили на ужин. Поужинав, опять спать, и все-таки я не выспался, сегодня клюю носом. Такие прогулки — замечательная, но жестокая закалка. Интересно, как она мне сойдет; пока что здоров, если не считать небольшого насморка.

На первом привале, когда шли в поход, я был принят в комсомол, под дождем, в самых походных условиях.

Началась зима, на улице снег. В казарме стало как-то светло и празднично. Теперь поход будет не скоро и уже на лыжах. В остальном все хорошо. Моя «счастливая звезда» меня выносит изо всех трудных положений.

11 ноября 1942 г.

Здравствуй, мамочка!

Нас переводят в лагерь. Не думай, что в палатки! Нет, в лагере, пожалуй, будем жить в лучших условиях. На занятия ходить ближе, лучше будет с почтой. А самое главное, кругом лагеря нет глухого забора, который в училище мне начинал действовать на нервы. Мама, я не знаю, как благодарить тебя за носки и перчатки. Сейчас начались морозы, и я по-настоящему оценил их качество. Зима, еще в самом начале, а уж Б. и другие отморозили уши. У Б. уши покрылись волдырями. Я удивляюсь: сибиряки — и отморозились. Хоть ребята и говорят, что я сам здорово синею, но уши у меня целы. Скорей бы снег, станем на лыжи. Мне надоело ходить пешком.

На торжественном заседании личного состава батальона по случаю XXV годовщины Октябрьской революции мне в числе нескольких других курсантов вынесли благодарность с занесением в личное дело от командира батальона за отличную боевую и политическую подготовку. Я получил бы благодарность и от начальника училища, но, к сожалению, успеваемость некоторых курсантов моего отделения не на высоте. Каким неожиданным был твой отъезд. До сих пор я каждый день ждал твоего приезда. Теперь ждать больше нечего. Мама, как я благодарен тебе за часы! Идут прекрасно.

14 ноября 1942 г.

Мама, мы уже переехали в лагеря. В моей комнате — 20 человек. Я — старший комнаты. Приятно после казармы пожить в такой комнате. Комната самая теплая во всем доме, печка занимает 1/6 часть площади. Есть где посушить портянки. Правда, кубатура маловата, всего 31 метр, но зато тепло. Вчера нам выдали теплое обмундирование: стеганые брюки, куртку, валенки. Носки высушил и прибрал. Пригодятся на фронте. Сегодня первый раз совершенно не мерз на занятиях в поле. В общем я в тепле, и тебе беспокоиться не о чем. Иду в караул.