Виктор Жагала - Расчищая путь пехоте...

Однажды М. И. Нечаев, старший телефонист центрального поста связи дивизиона, под сильнейшим минометным огнем восстанавливал связь с передовым наблюдательным пунктом дивизиона. Он был ранен, но задание выполнил. Вернулся насквозь промокший, весь в грязи. По лицу струился пот, смешанный с кровью.

— Вы ранены? — спросил я.

— Да так, царапнуло немного, пустяки. Нечаеву оказали первую помощь, и я приказал эвакуировать его в тыл.

— Не отправляйте, товарищ капитан. Тут мои товарищи, я не могу их оставить… — взмолился связист.

Я не стал настаивать на эвакуации, так как хорошо понимал, что значит для бойца родная часть и как трудно оставить ее и друзей-однополчан. За проявленное мужество я представил Нечаева к медали «За отвагу».

Несмотря на постоянно подстерегавшую опасность, на лишения фронтовой жизни, изнурительный солдатский труд, боевой дух бойцов и командиров нашего полка был очень высок. Дружба, взаимная выручка и помощь в опасных ситуациях стали законом их повседневной жизни.

Не случайно, что нам удалось в это время решить многие задачи по повышению боеспособности подразделений. В первую очередь мы добились в процессе продуманно спланированной штабом полка и штабами дивизионов боевой подготовки хорошей слаженности орудийных расчетов, обеспечили взаимозаменяемость номеров. В каждом расчете удалось быстро подготовить одного-двух запасных наводчиков, которые могли заменить и командира орудия. Основное внимание обратили на отработку задач по огневой службе при стрельбе с закрытой позиции днем и ночью. Все это делалось, как говорится, «без отрыва от производства»: в любой момент, когда того требовала обстановка, занятия прекращались и орудие, взвод, батарея открывали огонь по заданной цели.

Учеба специальная подкреплялась большой политико-воспитательной работой. Комиссар дивизиона политрук И. И. Горячев, политруки батарей И. И. Хребтов, М. В. Трунов и А. К. Волжанский наладили в подразделениях содержательные политинформации. В каждом расчете, как правило, утром агитаторы читали бойцам сводки Сов-информбюро, газеты, обсуждали с ними наиболее важные и интересные статьи и заметки.

Регулярно проводились партийные и комсомольские собрания. Несмотря на имевшиеся потери, ряды коммунистов и комсомольцев постоянно росли.

Иван Ильич Горячев, скромный и неутомимый в работе человек, умел привнести в несколько однообразную жизнь коллектива, присущую периоду длительной обороны, свежую струю. То он организовывал в часы досуга выступление танцоров, то устраивал вечер политической сатиры, на котором больше всего доставалось бесноватому фюреру и Геббельсу. В другой раз сатирическая стрела поражала уже нерадивого солдата, забывшего почистить оружие. Особым почетом пользовались у нас частушки. Не помню уже, кто их сочинял, но отлично помню, что равнодушным при их исполнении никто не оставался.

Неудивительно, что вокруг комиссара вскоре сплотился крепкий боевой коллектив из коммунистов и комсомольцев — надежная наша опора в борьбе за успешное выполнение поставленных перед дивизионом задач.

Бой в лесистой местности имеет много особенностей. Самой неприятной из них, над которой мы в мирное время как-то не задумывались, является поражающее действие и весьма отрицательный психологический эффект, производимый рвущимися над головой минами и разрывными пулями.

Ударяясь о ветви и стволы деревьев, разрывные пули создавали отвратительную трескотню, которая слышалась раньше звука выстрелов пулеметов или автоматов, а значит, и заглушала их. Поэтому определить, откуда ведется обстрел, а тем более дальность стрельбы в таких случаях было почти невозможно. Создавалось ложное впечатление, будто стреляют откуда-то с тыла, а то и со всех сторон, и притом с близкого расстояния.

Другой особенностью боевых действий в лесистой местности, какой она и была под Синявино и Гонтовой Липкой, являлась невозможность визуального наблюдения, что очень затрудняло организацию контрбатарейной борьбы. Все вражеские батареи скрывались в лесах, перелесках, в складках местности. Поэтому, чтобы удар наш был весомей и эффективней, стрельбу по ненаблюдаемым артиллерийским и минометным батареям противника мы вели, как правило, всем дивизионом методом переноса огня от действительного репера. К каждому такому налету я, как стреляющий, начальник штаба и командиры батарей тщательно готовились сами, готовили подчиненных, материальную часть орудий и боеприпасы.

Старший лейтенант Александр Петрович Панферов, который отвечал за готовность батарей к выполнению задачи, был отличным огневиком. Он в совершенстве знал теорию и правила стрельбы артиллерии. Сообщив заранее командирам батарей уточненные исходные данные — установку прицела по центру участка и величину скачка прицела в метрах, доворот от основного направления стрельбы, установку уровня и взрывателя, заряд, интервал веера, продолжительность и порядок ведения огня, расход снарядов, — Панферов через достаточное для подготовки: к стрельбе время вызывал к телефону Когана, Павлова и Деркача и требовал от них доклада о рассчитанных установках по центру участка, величине интервалов между разрывами соседних орудий, темпе огня, то есть доклада о всем том, что характеризует качество подготовки подразделений к выполнению важной огневой задачи.

Нередко роль стреляющего (всем дивизионом) я предоставлял начальнику штаба и командирам батарей. И с каждым днем они все лучше и лучше справлялись с этой обязанностью, совершенствовали свое боевое мастерство. Припоминается такой случай.

На НП дивизиона прибыл майор Колесов. Справившись у меня, как дела, и выслушав краткий доклад, он вдруг скомандовал:

— Дивизион, к бою! Цель номер 212, подавить!

Это была «хитрая», живучая вражеская 120-миллиметровая минометная батарея, не дававшая покоя пехотинцам ни днем ни ночью. Очень часто она открывала огонь и по нашим тылам. Не раз нам с Панферовым казалось, что мы уже уничтожили ее. Но не проходило и суток после очередного сильного артиллерийского налета по позиции этой батареи, как она оживала вновь. Вот и решил командир полка проверить; а не допускаем ли мы тут какой-нибудь оплошности?

Я повторил команды, но майор Колесов предостерегающе поднял руку и сказал:

— Отставить! За стреляющего будет начальник штаба. Старший лейтенант, принимайте командование дивизионом!

Панферов занял место у стереотрубы, взял на колени огневой планшет, быстро проверил все данные и отдал на огневые положенные команды. Прошло время, и командиры батарей, а также пункты СНД доложили о готовности к боевой работе. Командир полка молчал. Потом, же проронив ни слова, подошел к другой стереотрубе и стал наблюдать. Его смуглое лицо было бесстрастным. Казалось, он здесь и не присутствует.