Виктор Корж - Запас прочности

На следующий день все повторилось снова. После второй попытки треть пассажиров раздумала лететь. После третьей неудачной попытки осталось нас меньше половины. Когда мы вылетели в четвертый раз, то из наших остались лишь Роман Владимирович Линденберг, Александр Иванович Маринеско и Павел Иванович Замотин. После успешного приземления в Новой Ладоге, а затем ночевки на аэродроме недалеко от Москвы, где была выгружена большая часть ящиков, все пошло хорошо, если не считать, что Горький нас не принял и мы вынуждены были возвратиться и сесть в Иванове. Здесь нас продержала несколько дней непогода.

Убедившись, что летной погодой даже не пахнет, мы с Линденбергом решили ехать в Москву по железной дороге. Новый, 1943 год встретили лежа на верхней полке переполненного вагона. В Москве мы распрощались. Я доехал до станции Абдулино, неподалеку от Уфы, а дальше добирался на подводе. Мороз стоял сибирский — до 50 градусов.

С семьей я провел всего четыре дня. Обратная дорога была еще более тяжелой, мороз дошел до 56 градусов. Больше недели добирался до Ладоги. Комендант усадил меня в кабину автомашины, груженной мешками не то с крупой, не то с зерном. И мы покатили по ослепительно сверкающему снегу. Вот она, знаменитая Дорога жизни! По обе стороны дороги виднеются обломки полусгоревших машин, зияют тщательно обвехованные полыньи и следы авиабомб. Мы проехали мимо полупровалившихся автомашин. Их разгружают прямо на снег. Специальные наряды солдат копошатся вокруг грузовиков, пытаясь вытащить их на крепкий лед. Регулировщицы в беленьких шубках и теплых валенках молча показывают водителям дощечки с цифрами и буквами. Водители благодарно кивают головой и приветливо машут рукой. Солнце сияет вовсю. На большой высоте точкой повис немецкий самолет-разведчик. А бесконечная вереница машин катит и катит по ледовой дороге.

На станции Ладожское Озеро стояли пять теплушек, запряженных крохотным маневровым паровозиком. Когда вагоны заполнились до отказа, состав медленно тронулся. Довезли до Пискаревки, дальше пришлось идти пешком. Глубокой ночью, бесчисленное множество раз остановленный бдительными патрулями, я добрался до плавбазы «Смольный». Когда очутился наконец в своей каюте, то даже ущипнул себя — не сплю ли: весь отпуск показался мучительным и радостным сном. Только ноющие от усталости ноги да боль в спине от укола — в Кабоне всем едущим в Ленинград вводили какую-то сыворотку — напоминали, что в отпуске я все-таки побывал.

Меня назначили инженер-механиком 1-го дивизиона. Собрались здесь самые разношерстные корабли: «Л-3» и «С-4», нуждавшиеся в серьезном ремонте, подводный минзаг «Лембит», «С-9», «С-12», «С-13» и «Д-2». Моряки ремонтировали корабли. Дел было много.

Инженер-механик плавбазы «Смольный» Георгий Петрович Кульчицкий жаловался мне:

— Тяжело, Виктор Емельянович, света божьего не видим. Все спешно, все срочно, давай-давай, а материалов нет. Ездим как ошалелые то на «Русский дизель», то на «Электросилу», то на «Севкабель». Не успеем с одним справиться, как что-нибудь новое наслаивается. Мы уже освоили вулканизацию электрокабелей, заварку силуминового литья, столярные работы. Словом, то, чем сроду наши мастерские не занимались.

Штаб бригады подводных лодок перебазировался в Кронштадт. Под прикрытием ненастной погоды сюда благополучно перешел и «Смольный».

Мои обязанности усложнялись тем, что часть лодок дивизиона стояла в Кронштадте, другая часть — в Ленинграде. А мне нужно было бывать и на тех и на других. А путешествие в Ленинград и обратно — не из приятных. Враг все время обстреливал Морской канал.

Всю зиму моряки готовились к походам.

А разведка приносила все более тревожные вести. Аэрофотосъемка, которую вели самолеты, свидетельствовала, что враг перекрыл весь Финский залив двумя — тремя рядами противолодочных сетей. Мы настойчиво искали пути их преодоления. Но, как показали события, все наши усилия были тщетны. В 1943 году мы так и не смогли выйти в море.

Бесплодные попытки стоили дорого: мы потеряли несколько подводных кораблей, в том числе «С-12», на котором я ходил осенью 1942 года. В этот поход лодка пошла с новым командиром — капитаном 3 ранга А. А. Бащенко (В. А. Тураев был к тому времени переведен на другой флот). Весь экипаж погиб. Я долгое время не мог опомниться. Я так сдружился с этими людьми, каждый из них стал мне родным. И вот их нет…

Не вернулись из походов 1943 года подводные лодки «Щ-408», «Щ-406», «С-9». Только «Щ-303» под командованием И. В. Травкина после страшнейших испытаний удалось вырваться из западни.

Чтобы избежать дальнейших потерь, Ставка Верховного Главнокомандования приказала до особого распоряжения подводные лодки в Балтику не посылать.

Для нас началась мучительная пора. Вся страна воюет. Прорвана блокада Ленинграда, одержана великая победа на Курской дуге, наши войска форсировали Днепр и все более успешно гонят врага на Запад, а мы «сидим у моря и ждем погоды».

Конечно, мы не сидели без дела. Подводники с помощью заводских рабочих достраивали новые лодки. Так, были достроены минный заградитель «Л-21» и могучие подводные крейсера «К-51», «К-52», «К-53», «К-54», «К-55», «К-56».

Подводную лодку «К-52» ввели в строй еще летом 1942 года, и в ту же навигацию она успешно действовала в море. По этому поводу политическое управление флота выпустило листовку. В ней говорилось:

«…Замечательный подводный корабль строили рабочие для Краснознаменного Балтийского флота. Корабль был уже почти готов, но грянула война… Подводная лодка осталась недостроенной.

Подводная лодка осталась недостроенной, но на ней был экипаж, назначенный, как это принято, еще в период постройки, И этот экипаж решил достроить корабль.

Когда инженер-капитан 3 ранга Александр Петрович Барсуков сказал об этом заводским специалистам, те с сомнением покачали головой:

— Слишком сложное дело…

— Что ж, попробуем! — ответил Барсуков.

Дело было действительно сложное. Но терпкий пороховой дым, стлавшийся над рекой, напоминал о близости врага. К тому же еще адмирал С. О. Макаров сказал, что «русским морякам лучше всего удаются предприятия невыполнимые».

Требовалось произвести большие электросварочные работы, но не было нужной аппаратуры и приборов. Подводники сумели разыскать их на другом конце города. Не было транспорта, чтобы доставить это оборудование на корабль. Подводники разобрали их по частям, перевезли на трамвае и перенесли на руках. Надо было выполнить много токарных работ. Один из заводов предоставил в распоряжение подводников свой бездействовавший токарный цех. Но цех давно не работал, и там царили запустение и холод. Морякам пришлось приводить в порядок станки. Сутками не выходил из цеха инженер-капитан 3 ранга Барсуков. Под его руководством балтийцы привели в порядок заброшенный цех и наладили станки. Под его же руководством подводники производили буквально ювелирные работы, вытачивая тончайшие детали.