Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

Но вот на НП тонко, словно комар, зазуммерил телефон, напрямую соединявший нас со штабом артиллерии дивизии. В трубке слышится спокойный голос гвардии полковника Михаила Дмитриевича Румянцева, который еще в конце июля сменил на посту командующего артиллерией 67-й гвардейской стрелковой дивизии Кирдянова.

— Все готово? Внимание…

И на нашей стороне, и на стороне противника пока царит тишина. Но сейчас последует команда, и она взорвется…

— Огонь!

Около часа длится на этот раз артиллерийская подготовка. И все это время над нашими головами проносятся снаряды и мины. Их сотни и тысячи. Разрывы, как это и предусмотрено планом, ложатся в основном в районе первой траншеи противника. Там поднимается сплошная стена огня.

Минута в минуту начинают атаку стрелковые подразделения.

Все ближе и ближе подходят бойцы к огненной стене, бушующей над первой траншеей. Для артиллеристов наступает самый ответственный момент. Надо сделать так, чтобы разрывы начали одновременно отодвигаться ко второй траншее. И надо не просто перенести огонь, а поймать как раз тот миг, когда будет не рано, но и не поздно. Чуть опередишь события, и враг успеет выйти из укрытий, встретить атакующих убийственным огнем на подходах к своим оборонительным сооружениям. Чуть запоздаешь, и стрелковые подразделения попадут под разрывы своих же мин и снарядов. Ни того, ни другого, само собой разумеется, допускать нельзя.

Искусство управления огнем и состоит в том, чтобы тот самый момент уловить и отдать приказ. Вот уже черно-оранжевая стена медленно, словно нехотя, начинает отодвигаться в глубь вражеской обороны, как бы приглашая атакующих без промедления и страха следовать за собой. Бойцы, идущие в цепи, принимают это приглашение и только теперь переходят на бег.

В стереотрубу хорошо видно, как гитлеровцы, покинув укрытия, пытаются организовать сопротивление. Однако уже поздно. Первая волна наших гвардейцев с ходу перевалила через траншею и, уверенно прижимаясь к огневому валу, движется дальше. Вторая, растекаясь по окопам вправо и влево, уничтожает тех гитлеровцев, которые уцелели, которые не собираются складывать оружие. А вот уже и во второй траншее в ход пошли гранаты и штыки…

К вечеру стрелковые подразделения дивизии, овладев всеми четырьмя траншеями, фактически прорвали оборону противника на этом участке. Примерно таких же результатов добились наши соседи — 51-я и 90-я гвардейские стрелковые дивизии. Однако для развития успеха сил уже не хватило. Части, следовавшие во втором эшелоне, начали спешно закрепляться на захваченных рубежах. А наш артиллерийский полк снова перебросили на другой участок.

Многое можно было бы рассказать об изнурительных, необыкновенно трудных боях последующих дней. Где-то удавалось ценой неимоверных усилий продвинуться вперед на один-два километра, где-то противнику ценой еще больших усилий удавалось восстановить положение. Тем не менее общая картина начинала постепенно вырисовываться.

Мы не смогли расширить горловину «бутылки», но и противник не сумел ее закрыть. Ранее освобожденный район оставался в наших руках, но основание клина значительно сузилось. Теперь к группировке, вырвавшейся далеко вперед, вел относительно узкий коридор, ширина которого местами не превышала полутора километров. Гитлеровцы так и не смогли перерезать его, но постоянно держали под артиллерийским и минометным обстрелом.

Ситуация складывалась сложная. Удержание занятых позиций было сопряжено с большими трудностями: снабжение войск, эвакуация раненых. Конечно же, можно было отвести войска из невельской «бутылки», как в разговорах называли бойцы и командиры этот выступ, но разумно ли вновь уступать врагу землю, за которую заплачено дорогой ценой, немалой кровью? Да и отвод частей, оказавшихся в бутылке, был сопряжен с немалым риском. Местность такова, что можно использовать всего одну-две дороги, которые постоянно находились под огневым воздействием противника. Тут что ни предпринимай, а серьезных потерь не избежать.

В пользу дальнейшего удержания выступа говорили и другие доводы оперативно-тактического плана. Действительно, если наши войска оставались под угрозой окружения, то и фашисты не могли быть спокойны за свои фланги. Стоит подбросить в «бутылку» подкрепления, создать там достаточно крепкий ударный кулак и…

Но, с другой стороны, существовала ли реальная возможность для переброски резервов по сравнительно узкому горлу? Ведь, как я уже упоминал, переброска боеприпасов, продовольствия была сопряжена с огромными трудностями. Случалось, даже раненые по нескольку дней ожидали эвакуации. А тут речь идет о переброске в «бутылку» новых частей. Словом, надо было решать уравнение со многими неизвестными. Впрочем, чему удивляться? Так обычно и бывает на войне.

Как, вероятно, догадывается читатель, вопрос о дальнейшей судьбе «бутылки» решался не в штабе нашего полка, не в штабе дивизии и даже, наверное, не в штабе армии. И окончательное решение было таково: удерживать ранее захваченный район, продолжать попытки расширить коридор, потеснить, насколько возможно, гитлеровцев. Нашей дивизии предстояло принять активное участие в этих боях.

Снова трудный марш. Особенно тяжело пришлось как раз в том коридоре, за расширение которого нам предстояло драться. Нам выпала доля действовать внутри «бутылки». Были все основания опасаться, что гитлеровцы сделают все от них зависящее, для того чтобы накрыть нас огнем в горловине. Тем не менее вопреки ожиданиям все обошлось более или менее благополучно. В то время когда наш полк проходил самый опасный отрезок пути, другие артиллерийские части ударили по огневым позициям гитлеровцев. Благодаря такому прикрытию мы понесли минимальные потери: была слегка повреждена одна пушка. Немного досталось двум автомашинам. Несколько человек получили ранения.

Наступать нашей дивизии предстояло в направлении деревни Ловец. Главный удар должен был нанести 196-й гвардейский стрелковый полк. Для его поддержки создавалась полковая артиллерийская группа в составе нашего полка без второго дивизиона. Кроме того, в ПАГ входил дивизион 105-миллиметровых трофейных гаубиц. В первом же эшелоне дивизии находился и 199-й гвардейский стрелковый полк со своей полковой артиллерийской группой. В нее вошел наш второй дивизион, которым командовал гвардии капитан П. А. Ивакин, отдельный минометный дивизион и истребительный противотанковый артиллерийский полк (ИПТАП).

Не стану повторяться и рассказывать о рекогносцировках, подготовительной работе, проводившейся в штабе. Скажу только, что не раз попадали под минометный и пулеметный обстрел. Однажды чуть было не угодили в такое болото, из которого вряд ли сумели бы выбраться. Но все это, как говорится, частности, будни войны.