Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

Коридор между Прибалтикой и Восточной Пруссией постепенно сужался. Причем чем тоньше становилась эта связующая «лента», тем ожесточенней сопротивлялись гитлеровцы. Теперь же предстояло окончательно разорвать ее.

Вскоре мы узнали, что командующий фронтом ввел в бой 5-ю гвардейскую танковую армию. Она устремилась к Мемелю и Паланге. В ответ на это гитлеровцы бросили в сражение три танковые дивизии из числа тех, что находились в резерве. Но они вскоре были отброшены и разбиты. Чуть левей продвигалась к морю 51-я армия. Мы же в эту пору отбивали ожесточенные контратаки врага на рубеже Салдус, Приекуле.

На шестой день после начала операции мне позвонил полковник Румянцев и сообщил, что 5-я гвардейская танковая армия и 51-я армия вырвались наконец к Балтийскому морю, лишив вражескую группу армий «Север» сухопутной связи с Восточной Пруссией. В качестве вещественного доказательства танкисты отправили в штаб фронта бутылку с соленой балтийской водой. Он рассказал, что посланцев, которые везли ее, останавливали чуть не на каждом шагу. И каждый требовал, чтобы ему не только показали заветную бутылку, но и позволила лизнуть горьковато-солоноватую каплю.

Вскоре войска 2-го Прибалтийского фронта освободили Ригу, развивая наступление на запад, достигли рубежа Кемери, Добеле.

В результате на Курляндском полуострове между Тукумсом и Лиепаей было прижато к морю около 33 фашистских дивизий.

Противник предпринимал отчаянные попытки восстановить положение, бросал в бой все новые и новые части. Однако это ни к чему не привело. Во второй половине октября 1944 года фашисты нанесли еще один сильный контрудар в районе Мажейкяй, Пикеляй, стремясь отвлечь наши основные силы от лиепайского направления, прорваться вдоль побережья на Мемель. Но и эта, пожалуй, последняя серьезная попытка не удалась.

Всю вторую половину октября и начало ноября мы вели тяжелые бои, которые приняли затяжной, позиционный характер. Отрезанная на Курляндском полуострове группировка немецко-фашистских войск отчаянно сопротивлялась. Казалось бы, исход войны предрешен. Тем ее менее гитлеровцы дрались за каждый метр, каждую траншею. Чем это объяснялось? Слепым фанатизмом? Страхом перед неминуемой расплатой за совершенные злодеяния? Жестокими репрессиями по отношению к тем, кто высказывал мнение о бесполезности дальнейшего ведения войны? Надеждами на сверхмощное оружие, о котором не раз говорил Гитлер? Затрудняюсь и сейчас ответить на все эти вопросы. Думаю, что каждое из этих слагаемых играло свою роль.

Упорно обороняясь, гитлеровцы в то же время предпринимали попытки эвакуировать часть своих сил морем. Для этого использовались транспортные суда, баржи, катера, рыбачьи лодки. Перед артиллеристами, естественно, ставилась задача не допустить этого. В решении ее довелось принять участие подразделениям и нашей дивизии.

И тут мы, прошедшие фактически всю войну, неожиданно встретились с немалыми трудностями. Открывает батарея огонь по какой-нибудь самоходной барже. Четко видим ее, а снаряды ложатся то с перелетом, то с недолетом. Причем с таким, что первое время никто понять не мог, в чем причина.

— Ума не приложу, — сокрушался начальник штаба артиллерии дивизии гвардии майор Аркадий Наумович Новоминский. — Снова сегодня от начальства нахлобучку получили. По танкам, говорят, попадали, а по этим старым калошам, которые вдесятеро больше, мажете.

Собрали командиров артиллерийских частей, для того чтобы посоветоваться. И в конечном счете пришли к выводу, что все сводится к ошибкам в определении расстояния до цели. Когда она на земле, все обстоит значительно проще. Есть карта, по которой можно сделать предварительную прикидку, причем достаточно точную, есть ориентиры, заранее пристрелянные артиллеристами. А если перед тобой расстилается бескрайнее море, то попробуй определи дистанцию на глаз. Ведь каких-то специальных приборов у нас в ту пору не было.

Вспомнилось мне, что и в горной местности при определении расстояний до цели новички-артиллеристы нередко допускали ошибки. Вроде бы совсем рядом видна гора или высокий холм. Километров пять-шесть от силы. А начинаешь проверять себя по карте, выясняется, что до нее все пятнадцать. Обманчивы с этой точки зрения горы и море. И выход здесь только один: упорно тренироваться, приучать себя к новым, непривычным условиям. Такой вопрос мы и начали отрабатывать. Это принесло свои плоды. Все чаще стали поступать доклады о поражении и морских целей.

В конце ноября дороги стали окончательно непроходимы. Дожди, туманы сделали свое дело. Даже мощные трактора не могли тянуть пушки, буквально утопающие в грязи.

Противник хорошо использовал для обороны сильнопересеченную лесисто-болотистую местность, оборудовав ее в инженерном отношении: различного рода заграждения, опорные пункты, промежуточные рубежи.

Всю зиму и весну 1945 года не прекращались бои. В основном, как я уже говорил, они носили позиционный характер. Однако это не означало, что войска топтались на месте. С нашей стороны предпринимались попытки перерезать рокадные дороги и коммуникации, связывавшие гитлеровцев, оборонявшихся на полуострове, с портом Либава. И эти попытки, как правило, давали желаемый результат. Не менее важное значение имело продвижение наших войск к побережью Балтийского моря в районе Павилосты. Таким образом создавались предпосылки для разобщения и последующего уничтожения по частям 16-й и 18-й вражеских армий. Ну и, конечно же, нельзя сбрасывать со счета и такой фактор: на курляндском выступе сковывались значительные силы врага, которые могли бы использоваться гитлеровским командованием на других направлениях.

В течение всего апреля войска 6-й гвардейской армии тщательно готовились к последнему, решающему наступлению. Особое внимание уделялось плану артиллерийской подготовки, ибо в предыдущих боях соединения понесли серьезные потери, и, для того чтобы обеспечить успех поредевшим подразделениям, надо было накрыть врага лавиной огня.

Наступление началось ранним утром 8 мая. Усиленные стрелковые батальоны при поддержке штурмовой авиации, артиллерии, минометов пошли вперед, чтобы раз и навсегда покончить с гитлеровцами. Но уже в середине дня боевые действия почти всюду прекратились. Над передним краем противника то здесь, то там поднимались белые флаги. В ночь на 9 мая в соответствии с актом о безоговорочной капитуляции, подписанным в Карлсхорсте, сложили оружие и войска курляндской группировки.

Не стану описывать, как мы встретили День Победы. Не потому, что не сохранились в памяти эти события. Напротив, отлично помнится каждая деталь: и ракеты, взлетающие в небо, и веера трассирующих пуль над землей, и плачущие от радости бойцы, и песни, звучащие на морском берегу, на улицах и площадях Лиепаи. Но есть ли слова, которыми можно рассказать обо всем этом? Это надо видеть, прочувствовать, пережить.