Иван Колесниченко - Битва после войны

— Буду очень рад, — ответил я и стал ждать гостей.

Ждать пришлось недолго. Вместе со Шнайдером вошел ко мне среднего роста, крепкого телосложения, с серьезным открытым взглядом серых глаз человек.

— Товарищ Вернер Эгерат, первый председатель земельного правления КПГ, — представил его Шнайдер. Вслед за ними вошли предупрежденные мною начальник штаба УСВАТ генерал-майор И. В. Смирнов и начальник отдела информации полковник М. М. Варакин.

Из беседы с В. Эгератом нам стало известно, что он выходец из рабочей семьи, сам работал слесарем, кочегаром, машинистом, портовым грузчиком, шофером, портным. В 1924 году Эгерат вступил в КПГ и навсегда связал с ней свою судьбу. Учился в Москве, работал в Вупертале секретарем подокружного комитета партии, в центральных органах партии, а в 1933 году перешел на нелегальное положение. И все же в 1935 году гестапо сумело выследить коммуниста, и он был приговорен к 15 годам каторжных работ. После освобождения в 1945 году из каторжной тюрьмы Вернер Эгерат включился в активную партийную и общественную деятельность в Мансфельдском горно-рудном районе, откуда по решению ЦК КПГ и был направлен в Тюрингию.

В. Эгерат взялся за партийные дела с какой-то одержимостью. Он сам разъезжал по районам, рассылал на места других членов земельного правления и добивался активного сотрудничества коммунистов и социал-демократов во всех делах. Более того, ему удалось провести совместное заседание земельных правлений обеих рабочих партий, где было принято решение, в котором говорилось:

«Представители окружного правления КПГ Тюрингия и земельного правления СДП Тюрингии… обсудив предстоящие задачи, высказались за возможно скорейшее проведение единства действий обеих партий.

Так как проводимая ими до сих пор совместная работа в соответствии с объединенным решением от 8 августа 1945 года проходила в совершенно дружественном духе, они подчеркивают свою решительную волю и дальше идти по пути тесной совместной деятельности всех инстанций обеих организаций для подготовки создания единой немецкой рабочей партии.

Эгерат, Бриль»

Каким образом Эгерату удалось побудить Бриля подписать этот документ, для меня осталось загадкой, так как было известно, что Бриль относился к первому председателю земельного правления КПГ, как и ко всем коммунистам, весьма недружелюбно. И если он пошел на уступку, то, наверное, только о расчетом притупить бдительность своих товарищей, которых он тоже игнорировал, что видно из следующего его поступка, который и привел его к краху. На состоявшуюся в декабре 1945 года в Берлине «Конференцию 60-ти» приглашались из Тюрингии два представителя земельного правления СДПГ. Бриль скрыл от всех это приглашение и поехал на конференцию один. В Берлине обсуждались вопросы подготовки к объединению двух рабочих партий, и вместе со всеми участниками конференции Бриль подписал ее решения. Но по возвращении в Веймар он подготовил статью для земельной газеты СДПГ «Трибуне», в которой выступил с резкими нападками на решения «Конференции 60-ти». Редактор газеты Карл Дёр сообщил об этом двурушническом поступке Бриля членам узкого состава правления СДПГ и В. Эгерату, который тоже был на «Конференции 60-ти».

Немедленно было собрано заседание земельного правления СДПГ, на котором было обсуждено двурушническое поведение Бриля. Правление выразило ему недоверие и освободило от обязанностей первого председателя земельного правления. На этот пост был единодушно избран Г. Гофман.

Политически обанкротившись, Бриль удалился в Западный Берлин к своему другу и единомышленнику, такому же, как сам он, предателю интересов рабочего класса Германии В. Грифке, а вскоре по распоряжению американских оккупационных властей был назначен статс-секретарем земельного правительства Гессен. Чтобы закончить о Бриле, добавлю, что там, в Гессене, чувствуя себя в безопасности, он публично признал, что на «Конференцию 60-ти» он ездил по заданию американской разведки.

С изгнанием Бриля дело подготовки к объединению рабочих партий значительно продвинулось вперед. Проводились совместные собрания членов КПГ и СДПГ, совместные заседания руководящих партийных органов. В партийных организациях развернулась политическая учеба. Изучались «Коммунистический манифест», «Критика Готской программы» и другие труды классиков марксизма-ленинизма. Казалось, что уже ничто не могло помешать свершению такого исторического события, как объединение рабочих партий. Но это только казалось. Враги объединения не сложили оружия и продолжали борьбу против единства действий, хотя начавшийся процесс приостановить было уже не под силу никому!

…Первыми застрельщиками организационного слияния коммунистов и социал-демократов в единую партийную организацию стали тюрингские металлурги. Дело обстояло таким образом.

В Унтервелленборне был металлургический завод «Максимилиан Хюте». Завод старый, сооружен еще в 1873 году и принадлежал союзу среднегерманских металлургических предприятий, входивших в концерн Флика. Работал он на бедной руде, добывавшейся вблизи от него, плавил чугун, варил сталь, имел прокатный цех. Тогда это был единственный металлургический завод в советской оккупационной зоне.

По инициативе коммунистов и социал-демократов рабочие и инженерно-технический персонал энергично взялись за восстановление завода, остановленного при вступлении американцев в Тюрингию. Советская военная администрация всячески поддерживала это начинание, и когда нам сообщили, что первая домна готова к пуску, я с сотрудниками промышленного отдела поехал 4 февраля 1946 года на завод посмотреть торжественную церемонию зажжения первой домны.

Это событие явилось праздником для всего коллектива завода. Собрался многолюдный митинг, на котором с поздравительными речами выступили представитель Центрального немецкого управления промышленности, президент земли, представители управления завода. А затем выступил один рабочий и под бурные аплодисменты присутствующих заявил, что заводские партийные организации КПГ и СДПГ приняли решение слиться в единую партийную организацию рабочего класса. Так металлурги стали в авангарде создания первичной партийной организации новой рабочей партии, хотя еще не знали, как будет она называться.

А процедура пуска домны завершилась так. Зажженный факел вручили представителю Центрального немецкого управления промышленности, тот передал его президенту земли, а Пауль отдал факел молодой работнице. Как мне объяснили, по установившейся давней традиции печь должна зажигать хозяйка. И эта хозяйка под бурные аплодисменты участников митинга торжественно и грациозно поднесла факел к печному отверстию, в котором мгновенно вспыхнуло пламя. Первая домна ожила! Забегая вперед, добавлю, что вторая была пущена в конце марта, а третья — в середине апреля 1946 года.