Иван Колесниченко - Битва после войны

В небольшом помещении сидело несколько десятков студентов. Когда мы с адъютантом появились, все они вскочили из-за узких столов, как по команде, и вытянули руки по швам. На мои вопросы следовали лишь ответы «так точно» или «никак нет». Было очевидно, что откровенной беседы не получится. Поэтому, чтобы не тратить времени на «раскачку», я предупредил своего переводчика, чтобы он как можно медленнее и точнее переводил то, что я буду говорить.

Я начал с разъяснения задач университета и перспектив обучения в нем. Откровенно сказал, какие трудности ожидают студентов в годы учебы: недостаточно хорошее материальное положение, слабое питание, недосыпание, большая учебная нагрузка.

Реакция на мое выступление была для меня совершенно неожиданной. Чуть ли не после каждой фразы студенты стучали по столам кулаками и что-то галдели. «Обструкция», — подумал я и стал более строгим, напомнил молодым людям о бедствиях, которые принес немецкий фашизм Европе и самому немецкому народу, предупредил, что им придется освободиться от остатков вредной нацистской идеологии и постепенно усвоить демократические воззрения, без владения которыми нельзя служить народу, демократии и прогрессу, а значит, и нет смысла учиться в университете.

«Обструкция» студентов продолжалась и даже усиливалась. Переводчик молодой лейтенант П. В. Зиновьев, красный и потный от напряжения и, наверное, от неуверенности в точности перевода, принимал, как мне показалось, эту «обструкцию» на свой счет, видимо, считая, что студенты протестуют против допускаемых им в немецком языке ошибок. Я же думал, что им не нравились мои нелестные выражения по адресу фашистской Германии, нацистской идеологии и напоминания о трудностях, уготовленных студентам.

А когда я в заключение сказал, что, несмотря на то, что, мол, вам совершенно очевидно не нравятся мои слова, есть надежда, что впредь мы будем еще не раз встречаться и не только будем лучше понимать друг друга, но сможем даже стать друзьями, это вызвало не только барабанную дробь по столам, но и топот десятков пар по полу и какие-то приглушенные выкрики.

Я направился к выходу. Снова все встали, как по команде, и стали после меня выходить в коридор, шумно переговариваясь между собой. Я попросил переводчика остановить небольшую группу и спросил, что студентам не понравилось в моем выступлении. Они недоуменно переглянулись между собой, и один из них ответил:

— Наоборот, все понравилось. Мы были ошеломлены вашим появлением в университете и выступлением. И остались очень довольны, поэтому и стучали, выражая свое согласие и одобрение.

— У нас, например, согласие и одобрение выражают аплодисментами, а не стуком и топотом ног.

И тут я впервые услыхал немецкую пословицу «андере лендер — андере зиттен» (у каждой страны свои обычаи). И это правда.

Да, надо знать обычаи страны, в которой находишься! На очередном совещании в УСВАТ с участием президента земли В. Вольфа, Ф. Дукера, Г. Шнайдера, Э. Буссе было решено открытие Йенского университета назначить на понедельник 15 октября 1945 года. Я немедленно доложил об этом в Карлсхорст.

Через несколько часов В. П. Золотухин позвонил мне и передал, что Маршал Советского Союза Г. К. Жуков дал согласие на торжественное открытие университета по нашему плану и что на открытии будет присутствовать начальник Центрального немецкого управления народного образования Вандель.

Ко мне были приглашены Пауль и Вольф, которым мы поручили поехать в университет, еще раз проверить, все ли готово к назначенному дню, и информировать меня.

В связи с торжественным открытием университета день 15 октября в Йене был объявлен нерабочим, чтобы придать событию большее общественное значение. Город был празднично украшен транспарантами, лозунгами, плакатами. Улицы и площади, прилегающие к университету, заполнили жители города. Многим хотелось увидеть все собственными глазами, так как среди населения упорно распространялись слухи, что разговоры об открытии университета — это только пропаганда.

В 10 часов утра в городском Народном доме зал был переполнен представителями общественности города, делегатами от рабочих и студентов, интеллигенции, местных органов самоуправления, а также приглашенными представителями других земель и провинций. Из Веймара прибыли Р. Пауль, В. Вольф и сотрудники земельного отдела народного образования. СВА Тюрингии представляли В. И. Чуйков, я и еще несколько офицеров УСВАТ и Йенской комендатуры.

По существующему в Германии обычаю, в назначенный час прозвучала торжественная мелодия Штрауса, а затем обербургомистр города поднялся на сцену и в краткой речи приветствовал и поздравил всех со знаменательным событием. Открытие университета происходило впервые в послевоенное время не только в советской оккупационной земле, но и во всей Германии. Затем с приветственными речами выступили ректор университета, президент земли, студенты, рабочие, Вольф, Вандель и другие.

По окончании торжеств в Народном доме все присутствовавшие на них, выйдя из здания, организованно двинулись к главному зданию университета. Это была очень красочная процессия! Члены сената были облачены в присвоенные каждому факультету цветные мантии, впереди них ректор Цукер с огромной цепью на шее — знаком ректорского достоинства. Президент земли Р. Пауль шагал во фраке и с цилиндром на голове. Остальные также одеты во все лучшее, как на параде.

На тротуарах улицы, по которой двигалась процессия, было полно народу, слышались приветственные выкрики, повсюду проявлялось праздничное настроение.

Когда все прибыли в университет и расселись в актовом зале, первым на трибуну поднялся Р. Пауль. Он произнес красочную речь и вручил ректору университета профессору доктору Ф. Цукеру символический ключ от первого возрожденного в послевоенной Германии вуза. Приняв ключ, ректор благодарил Пауля, Ванделя и СВА за оказанное ему высокое доверие и кратко изложил перспективы деятельности университета. В заключение с приветственной речью выступил В. И. Чуйков. Этим вторым торжественным собранием завершилось официальное открытие Йенского университета, после чего члены Большого сената, представители УСВАТ и комендатуры, гости из Берлина и других земель и провинций были приглашены на устроенный ректором университета прием.

Массовые торжества продолжались по всему городу в театрах, клубах, о них был дан подробный отчет в земельных газетах «Абендпост» и «Трибуне».

Культурных начинаний в 1945 году было немало. После очистки библиотек от нацистской литературы они были открыты для широкого круга читателей. Начался ремонт дома-музея Гете, пострадавшего от бомбардировки американской авиацией. Труппа артистов Веймарского национального театра стала давать концерты и готовить постановки в Веймархалле, так как здание театра было разрушено, но памятник Гете и Шиллеру перед ним остался невредимым, так как был плотно прикрыт кирпичной стеной. Ее разобрали советские солдаты, чтобы памятником по-прежнему могли любоваться все прохожие. Театр в городе Гера начал готовить постановку оперы П. И. Чайковского «Пиковая дама». Заработали рабочие клубы, в них молодежь стала привлекаться не только на танцы, но и для участия в дискуссиях о будущем немецкой молодежи и ее роли в строительстве антифашистско-демократического порядка в советской зоне. Словом, началось духовное возрождение населения во всех сферах жизни.