Иван Колесниченко - Битва после войны

Мы с С. И. Виноградовым решили посетить еще несколько санаториев, но и в них положение оказалось не лучше, чем в Обергофе. В санаториях Бад-Берка, Бад-Зальцунгена, Бад-Либенштайна нередко имели место перебои с доставкой угля, необходимого для подогрева минеральных вод и грязей, и чтобы не прекращать работу санаториев, их руководители вынуждены были сокращать количество отпускаемых больным ванн и грязевых процедур. В проверенных санаториях только обеспечение продуктами питания шло бесперебойно, а главное — больные и отдыхавшие не жаловались ни на количество, ни на качество пищи.

Потребовав от С. И. Виноградова обобщить материалы проверки состояния тюрингских санаториев и домов отдыха, мы планировали провести совещание с руководителями отделов министерства труда и социального обеспечения, изложить им выявленные нами недостатки и выслушать их мнение о том, как они намерены эти недостатки ликвидировать и в какой срок.

Вскоре такое совещание состоялось. Изложенные материалы проверки санаториев и домов отдыха смутили немецких руководителей, которые не были осведомлены о том, в каком состоянии до тех пор находились эти учреждения. Начались, как всегда, заверения, что все будет исправлено, но в заключение я все-таки предупредил министра, что мы продолжаем контролировать все, что делается в земле, и при повторной проверке и обнаружении сообщенных мною недостатков, мол, придется просить правительство или президента ландтага подготовить отчет министра о состоянии здравоохранения и сделать соответствующие выводы.

— Надеюсь, что в этом не будет необходимости, — ответил министр, и мы тепло распрощались. Провожая его к выходу из кабинета, я еще добавил:

— Прошу информировать обо всем, что будет сделано министерством для исправления положения.

— Хорошо, — ответил он. И мы остались вдвоем с С. И. Виноградовым, которому я поручил еще теснее держать связь с профессором Дрехслером.

Должен отметить, что после этого положение в санаториях и домах отдыха стало резко улучшаться. Вскоре вовсе отпала необходимость тащить отдыхающим на курорт одеяла, подушки, простыни, наволочки, полотенца, электрические лампочки. Все это поступало в централизованном порядке. Улучшилось также снабжение углем и всем необходимым для нормальной работы санаториев с минеральными ваннами и грязевыми процедурами.

Контроль оказался довольно действенным.

Улучшилось также снабжение лечебных учреждений лекарственными препаратами, в частности пенициллином и стрептомицином, которые производились на фармацевтическом предприятии в Йене, размещенном в одном из производственных зданий стекольного завода «Шотт и товарищи», под руководством замечательного ученого и организатора производства доктора Кнэля. Поскольку стекольщики требовали освободить их помещения, он обратился к советской военной администрации с просьбой не переводить завод из Йены, с чем Главноначалъствующий согласился.

Когда все было улажено, Кнэль пришел ко мне и попросил пропуск в западную зону, чтобы принять участие в симпозиуме микробиологов, в ходе которого должен был демонстрироваться электронный микроскоп, представлявший в то время новинку, знакомство с которой было очень важно для микробиолога.

Пока выписывали пропуск в западную зону, я вел беседу с доктором Кнэлем и советовал ему хорошо ознакомиться с электронным микроскопом, чтобы затем попробовать создать такой на заводе «Карл Цейс» в Йене. (Забегая вперед, хочу сообщить, что такой микроскоп этот завод действительно стал вскоре производить.) Разговаривая со своим посетителем, я невольно всматривался в его более чем скромное одеяние, но считал неудобным спросить, нет ли у него более подходящего костюма для поездки в западную зону. Потом я подумал, что он, как старый мой знакомый, явился ко мне запросто, может быть, прямо с работы, а потому и в рабочем костюме, довольно неказистого вида. Однако мое повышенное внимание к его внешнему виду доктор Кнэль понял совершенно превратно и, получая пропуск, сказал:

— Вы, наверное, думаете, что я могу не вернуться из западной зоны? Уверяю вас, что это не так!

Не скрывая досады, я возразил:

— Дорогой доктор Кнэль, мы уже достаточно знаем друг друга, и если бы возникло хотя бы малейшее сомнение в том, что вы можете не вернуться в Йену, то я даже не стал бы разговаривать с вами о поездке в западную зону. Майор Виноградов может подтвердить, что когда он получил ваше письмо с просьбой о выдаче вам пропуска, то сразу же пришел ко мне с ним, и я нисколько не колебался, решая вопрос о вашей поездке, распорядился немедленно заготовить вам пропуск, оставив только незаполненной дату, так как мы не знали, в какой точно день собираетесь поехать…

— Но вы так внимательно меня изучали, что мне казалось…

— Пусть вам ничего не кажется, просто хотел спросить вас и не решался, а сейчас вынужден: в таком ли виде вы поедете на симпозиум или у вас найдется более приличный костюм?

Он заметно смутился, но стал уверять меня, что явится в западную зону одетым не хуже, чем другие микробиологи. Я поспешил перевести разговор на другую тему, чтобы больше не ставить его в неловкое положение, и мы, как всегда, дружески расстались.

Но на душе было неспокойно. Мы очень высоко ценили деятельность этого ученого, но совершенно ничего не знали о его семейно-бытовой обстановке, его нуждах и потребностях вне завода. Поэтому, как только доктор Кнэль уехал, я позвонил коменданту Йены и велел ему зайти к жене Кнэля, успокоить ее, чтобы она не волновалась за мужа, уехавшего в командировку в западную зону, и узнать, не нуждается ли она в чем-либо. В тот же день комендант доложил мне по телефону, что он с переводчиком посетил квартиру Кнэля, которая почти пуста, без самой необходимой обстановки. На вопрос, не нуждается ли в чем-либо семья доктора, женщина ответила, что они живут, как другие, и всем удовлетворены. Однако она проговорилась, что ее дети ходят в школу в разные смены, так как у них только одна пара детской обуви.

С согласия заместителя Главноначальствующего СВАГ генерала армии В. И. Чуйкова, я поручил начальнику военторга УСВАТ майору Бельтюкову до приезда Кнэля из западной зоны приготовить ему сюрприз: обставить его квартиру мебелью, снабдить семью обувью и всем необходимым для благоустроенного быта.

Все было сделано быстро и хорошо. И как только Кнэль вернулся домой, в тот же день он явился ко мне и взволнованно рассказывал:

— Пришел домой, открыл своим ключом дверь и с изумлением остановился на пороге, увидев незнакомую обстановку. Сразу подумал, что за время моего отсутствия мою семью выселили и живет здесь кто-то другой. Но вдруг увидел свою жену, выходившую из спальни на кухню. Конечно, я обрадовался и спросил ее, как ей удалось в мое отсутствие так обставить квартиру. Но она заверила меня, что сама ничего не делала и что все привезено из Веймара по распоряжению военной администрации. Не знаю только, чем мы заслужили такое внимание и такую щедрость вашей администрации, — растрогавшись, закончил он.