Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Каких-либо обезьяньих черт в лице я не заметил. Цвет лица — необычайно тёмный, всё лицо покрыто лёгкими волосами. Очень густые брови. Глубоко сидящие глаза, тёмные, зрачки расширены. Взгляд — ничего не говорящий, пустой, чисто животный взгляд, да и в общем он производил впечатление животного: смотрел в одну точку, редко моргая и не проявляя никакой агрессивности.

Как выяснилось, за время пребывания в плену человек этот не принимал никакой пищи и питья, ничего не просил, вообще не говорил. При мне снова ему давали воду и хлеб, протянули руку — никакой реакции не последовало. Когда я дёргал его за волосы, он только чаще моргал. Когда его толкали, делал несколько шагов и снова останавливался, издавая при этом слабые мычащие звуки. Мне запомнился обильный педикулёз на груди, шее и на лице. Целые цепочки вшей находились у него на бровях и вокруг рта. Вши эти не могут быть отнесены ни к одному из трёх видов вшей, встречающихся на человеке. Они были ближе к платяным вшам, но необычайно крупного размера.

Должен сказать, что никакой мысли о природе этого существа тогда у меня не возникало. Я был приглашён для ответа на вопрос: нет ли здесь маскировки? Я сказал, что это не замаскированный человек, но какой-то дикий. Затем я вернулся в свою часть и никогда больше не получал каких-либо сведений о судьбе этого существа.

20 ноября 1958 г.

Записал проф. Б. Поршнев

Резолюция на записке:

«т. Голованову. На редколлегию. А. Аджубей.»

«Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишней».

Карл Маркс

На мелководных озёрах, которых в СССР очень много, можно выращивать 250–300 миллионов уток, получать более 400 тысяч тонн утиного мяса.

(Из доклада Хрущёва на декабрьском (1958 года) пленуме ЦК КПСС)

Из милицейского отчёта: «…а также отобраны однографические и парнографические открытки:..»

Один товарищ писал в редакцию письма, жаловался на клевету, просил его «обелитировать».

— Какая элементарная лиса: всем идёт!

(Подслушал в меховом магазине)

Из письма: «…но обиднее всего, что фабрика может выпускать высококачественные лыжи!»

«Я знал лишь одну возлюбленную: истину!» Джордано Бруно

«Я не знаю, чем кажусь миру. Но самому себе я кажусь мальчиком, играющим на берегу моря и радующимся, когда ему удаётся найти цветной камешек, или более других красивую ракушку, тогда как великий океан истины расстилается перед ним по-прежнему не исследованный».

Исаак Ньютон

Карл Линней не сомневался в существовании «гомо ноктурнуса» — «ночного человека».

Скворцы на Херсонщине живут в скворечниках, сделанных из арбузов.

Через Сиваш 8 ноября 1920 года войска Красной Армии провёл И. В. Олейничук.

Центральный комсомольский штаб по борьбе с нарушителями общественного порядка создан в Херсоне по почину ленинградцев. Около 80 херсонцев ездили в Питер перенимать опыт. В городе 72 (!) дружины, объединяющие 2,5 тысячи человек. Поначалу наломали дров: резали брюки, стригли насильно. Особенно доводят дружинников местные «оригинальные личности». Ни в кино, ни на танцы «личности» не ходят. Налепляют этикетки заграничных отелей на чемоданы. Фланируют на отрезке улицы метров в 300. Кольца с черепами, брошки, серьги-клипс. Маникюр на руках. Некоторые даже румянец наводят. Но при этом не педики!

— Почему носите клипсы?

— За границей носят…

— Так ведь это женские!

— А нам всё равно…

«Выпил изрядно. Однако на ногах стою, но склонность уже имею…»

Иван Павленко, матрос с БМРТ «Жуковский»

Варвара Михайловна Боровикова.

Рассказ Варвары Михайловны Боровиковой, поварихи БМРТ «Жуковский»:

В 1929 году, когда мне было 30 лет, мой муж — моторист парохода «Рион» — умер, и я пошла плавать поваром. Сначала на ледоколе «Снег», а с 1931 по 1936 год плавала на теплоходе «Чайка». В 1936–1937 годах на теплоходе «Тимирязев» стала ходить из Черного моря за границу: в Германию, Италию, Бельгию. В Стамбул, Измир, Кардифф, Геную. Из Батуми, помню, мы возили сафьян и орехи. А из Кардиффа — уголь в Порт-Саид, где нас зафрахтовали. На пути из Кардиффа получили радиограмму взять на борт задержанную фашистами команду парохода «Комсомол». Мы 8 дней простояли в Гибралтаре, но команду нам не отдали — они вернулись только через 5 месяцев. После Гибралтара на второй день нас встретил итальянский эсминец, но всё спокойно, идём дальше. Прошли Алжир. Возле маяка Тедлис в восемь часов вечера, уже было совсем темно, получили торпеду в правый борт, а потом ещё одну — ниже ватерлинии в трюм. Аврал. «Тимирязев» затонул. Нас на вельботе спасли рыбаки-арабы. Порт Дейлис. Капитан ходил к губернатору. У меня было сломано два ребра, меня уложили в гостинице. Потом на автобусе отправили в Алжир (80 км). Там меня и другую женщину, Лидию Петровну Пучко, положили в британский госпиталь. Пролежали мы недолго, и на огромном пароходе «Куин Мэри» нас отправили в Марсель, а оттуда поездом через Лион в Париж. На вокзале в Париже — толпа раненых испанцев… Кричат… Цветы, корреспонденты, автомобили… В Париже все жили в отдельных номерах, каждому выдали по 50 тысяч франков, чтобы мы одежду купили. Были у Стены коммунаров, смотрели Эйфелеву башню и Всемирную выставку. У нашего павильона французы на коленях всё заглядывали под наши ЗИСы, не верили, что это советские машины. Участвовали в похоронах Барбюса. Армейский ансамбль песни и пляски дал в нашу честь концерт. Потом на поезде мы приехали в Гавр, а оттуда на пароходе «Смольный» пришли в Ленинград. На всех воротах — из цветов: «Привет героям-тимирязевцам!» Выступали, я тоже выступала. Всем дали двухмесячную путёвку в Сочи.

Потом я опять плавала на теплоходе «Калинин», который ходил из Мурманска в Нью-Йорк, на «Тбилиси» ходили из Одессы во Владивосток, а потом в Сингапур. Война застала меня в Керчи на теплоходе «Львов», который ходил на внутренних крымско-кавказских линиях. Из Керчи мы ушли в Севастополь. Плавали внутри Севастопольской бухты, немцы нас жестоко бомбили и обстреливали. Когда пришли немцы, мы прятались в катакомбах, чтобы нас не угнали на работу в Румынию или в Германию. В Севастополе был лагерь для советских военнопленных. Мы сделали лазейку, дали им еды, табака, ножи, а ночью убежали.