Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

О погоде Дальнего Востока судят чаще всего по погоде во Владивостоке, что неверно. Под Уссурийском, например, 285 солнечных дней в году. Вряд ли надо приспосабливать культуры, привезённые с запада, к местным условиям — они, как правило, погибают. Рис, сою, овощи, корнеплоды, чечевицу, фасоль тут надо сажать поздно, тогда уборка их как раз придётся на сухие осенние месяцы. Местные сорта овощей поражают своими размерами. Маньчжурский орех можно разбить только кувалдой.

Владивосток. В обкомовской гостинице у меня спёрли чемодан. Шмоток не жалко, но там была фарфоровая кружка с изображением Маврикия Слепнёва времён челюскинской эпопеи и замечательная финка с чёрной костяной ручкой и ножнами, отделанными серебром, — подарок соседа-охотника Якова Оттовича из коммуналки в Лихове. Мильтоны опозорены, клянутся, что столь редкие предметы непременно найдут [105] Ничего за 37 лет не нашли. — Прим. 2000 года. .

По городу ходят индонезийские морячки — тихенькие, смугленькие, маленькие, в белых брючках в обтяжку, смиренно мокнут под дождём. Один пришёл на пляж, сунул палец в воду, улыбнулся и сказал: «Холёдно». Вода +23 °C.

Годовой отбой котиков до 13,5 тысяч голов. В море их не бьют, в море бьют только для исследований, но не более 600 голов.

Приключение удивительное и несравненное: охота на коров с ракетами на мотороллере!

Начальник аэропорта Тетюхе вывел из стойла мотороллер с маленьким железным кузовом, бросил в кузов старую, чёрной стали, ракетницу и сказал со спокойной злостью:

— Опять залезли на полосу, суки. Поеду стрелять…

Я увязался с ним. Мотороллер бросало на кочках, пока мы не выехали на взлётную полосу. Начальник одной рукой порылся в кармане, нащупал ракету и протянул мне. Коровы стояли на краю взлётного поля и спокойно глядели на нас. Я зарядил ракетницу и выстрелил в их сторону. Ракета ослепительно ярким зелёным шариком запрыгала по асфальту. Две коровы, дергаясь тощими задами, потрусили к лесу. Три другие продолжали лежать.

— Недолёт, — спокойно сказал начальник и протянул другую ракету.

Я снова выстрелил под самым ухом начальника. Ракета ткнулась рядом с лежащими коровами. Потянулся едкий дымок, но коровы не сдвинулись с места.

— Бей в них! Прямо в них бей! — лихо закричал начальник.

Коровы встали, двинулись к деревьям с презрительной медлительностью. Третья ракета чуть задела холку одной из коров. Мотороллер съехал с асфальта и заскакал по кочкам вслед за коровами. Начальник кричал какие-то слова, составленные целиком из букв «У» и «Ы». Мы метались по полю, начальник жал на сигнал, коровы медленно уходили в лес.

— Ну, давай последнюю! — по-разбойничьи крикнул начальник.

Я выстрелил. Дымный след ракеты прошил густую листву молодого леса.

4.9.63

Администратор ресторана в аэропорту Толмачёво Клавдия Алексеевна Соболевская была так возмущена появлением 200 пассажиров с Ту-114, неожиданно вернувшегося по погодным условиям из Хабаровска за полчаса до закрытия ресторана, что наотрез отказалась их кормить, а в ответ на требования хотя бы пустить их в ресторан, вызвала милицию.

Анатолий Шиш, золотоискатель:

— Золото хорошее, кто понимает, вида не имеет: так, пыль какая-то. Просим технику, отвечают: «нет техники!» Ладно, пошли дальше. Потом приспело «пшено» — отличное золото! Потом уже «рис»! Вот это золото! И под конец вышли на «тараканов»! Самородки, понимаешь?! И команда: «дать им бульдозер!» А до полста четвёртого года всё писали, что Камчатка-де — страна вулканов! А тут золото!

Мыл золото лотком. Конечно, не всегда получалось. Часто, уже отделив золотые крупицы от шлиха, одним неуловимо неверным движением выплёскивал их в ручей. От рук требуется филигранная точность. Наблюдал за Шишом. Лоток дрожит, и порода ходит. Песок подбегает к краю лотка и легким, каким-то заглатывающим движением, вместе со струйкой чуть замутнённой глинистой воды возвращается назад. И так много раз.

Шиш показывал цветок «гори-голова», способный погубить человека синильной кислотой своего стебля. Папоротник желтеет снизу. Багряные метёлки иван-чая. Душные, пряные растения, названия которых не знаю, с толстым трубчатым стеблем, ломаются хрупко и быстро. Каменная берёза (берёза Эрмана). Растёт надрывно, мучительно изгибая ветки. Им тяжело (и это видно!) от собственной чугунной древесины, которую суровые зимы накрутили в тонкие, каменно-плотные кольца. Мокрая рябина сыпет ягоды, пряные, яркие, кислые, но от них замечательная свежесть во рту.

Камчатка. Нежимся в геотермальном источнике с Анатолием Шишом и Михвасом.

Неподалёку от Петропавловска на пляже — табличка: «Ок. Тихий». Чтобы не спутали с Атлантическим.

Снежный баран аргали, современник мамонта, реликт. Впервые описан зоологом Дитмаром в XIX веке.

Замечательный парень Толя Чирков, вулканолог, рассказывает:

— 25 сентября [106] 1962 года. мы подошли к куполу Карымского вулкана. Шли мы из Петропавловска: 4 человека, 3 лошади. У реки Жупанова разбили лагерь. Ночью я вылез из палатки, над Карымским — зарево. Подошёл Борис Иванов со своими ребятами, нас стало 7. Всю ночь — слабый грохот. Кратер был заполнен глыбами лавы. В центре, метрах в 50 от нас, шумит, очень горячо, идёт газ. И купол явно растёт. Собрали образцы, остудили их и вниз. Только сбежали вниз — взрыв! Видно было, как в некоторых местах купол светится. Скоро купол прорвётся, и тогда — поток лавы. Мы вернулись в город…

19 октября пошла первая порция лавы. 26 октября мы на вертолёте вылетели впятером: Генрих Штейнберг, геофизик; Лена Серафимова, химик; Миша Фёдоров, вулканолог; Олег Волынец, петрограф и я. Прилетели, поставили палатки в снегу, в овражке, чтобы ветром не сдуло. Вулкан был спокоен. Стемнело, и тут взрыв за взрывом, гигантские огненные фейерверки! 27-го взрывы не утихали, «бомбы» летели рядом, но мы научились от них уворачиваться. Вылился новый поток лавы, полз медленно, сверху корка, её пробивают летящие с неба глыбы. Померили температуру в потоке.

28 октября взрывы не прекращались. Лава дотекла до основания конуса вулкана. Попробовали померить температуру «бомб», но неудачно: наши термометры берут до 500 °C, а там заведомо больше. Мы с Генрихом решили снять новый поток кинокамерой. Пошли. «Бомбы» летят. Самое безопасное место — у края потока. Перебегали по очереди: один наблюдает, другой бежит. Так мы пробежали «под бомбёжкой» метров 20. Спрятались за скалой, метрах в двух от потока лавы. Вдруг наверху, метрах в 20 от нас, поток прорвался, и красные раскалённые камни густо полетели на нас. Были среди них крупные, до полутора метров в диаметре, а были и просто булыжники. Меня один камень ударил как-то снизу, и я упал на остывающую корку лавы. Почувствовал, что правая моя нога сломана. Генрих повернулся в мою сторону, а я вижу, как над ним летит здоровенный камень, эдак 70 на 30 см. Я успел крикнуть: «Генрих! Камень!» Генрих наклонил голову, но камень всё-таки ударил его по голове. Видел, как камень летит, а за ним — Генрих. Ещё один маленький камень очень больно ударил меня по ноге. Тогда я положил сломанную ногу на локоть и пополз вниз по склону. Тут я уже на «бомбы» не обращал внимания. Дополз до Генриха. Очень испугался: у него огромные неподвижные глаза и вся голова в крови. Кричу: «Генрих! Генрих!» Он зашевелился и повернул голову в мою сторону. Я кричу: «Встань на колени!» Он встал. «Ползи!» Он пополз, но к обрывчику, где были горячие камни, а не под скалу. «Ложись!» Он лёг. Случайно в сумке оказалась ракета. Мы в городе взяли 5 вилок для сувениров («вилка в лаве»). Здоровой ногой подтянул сумку, достал вилку, вилкой проковырял дырку в пакете, запустил, спички были…