Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

После Эренбурга выступали Евгений Рябчиков, Борис Ефимов (родной брат М. Кольцова), писатель Иван Рахилло, журналист Анатолий Гудимов. Но после Эренбурга зал, в котором было много студентов журфака, стал редеть. В фойе Эренбург осмотрел выставку фоторабот Якова Рюмкина. Яша почтительно шёл чуть сзади, давал объяснения. ИГ шамкал губами, хвалил редко. Он очень стар. Из головы его во все стороны растёт какой-то белый пух, щёки отвисли, скошенный подбородок совсем исчез, фигура согбенная. В Домжур приехал он больным, сидел, утирая нос скомканным платочком, и перед тем, как начал говорить, предупредил, что у него плохо с носом, что он простужен. Евгений Иванович Рябчиков, который вёл вечер, предложил:

— Да вы садитесь, Илья Григорьевич, и говорите сидя…

— Зачем? — спросил Эренбург. — Носу это не поможет…

Он говорил, стоя перед микрофоном, держась за его ножку одной, удивительно маленькой, рукой.

На 80-м году жизни умер академик Иван Иванович Шмальгаузен. Незадолго до того, как мы с Михвасом ездили к нему, он перенёс тяжёлую болезнь, почечную операцию, был очень слаб, немощен. Сидел на диване, укрыв ноги пледом, говорил тихо. Просил жену подать нужные ему книги. Когда мы заговорили о Лысенко, кивал, но практически к нашему рассказу ничего не добавил. А мог бы!

Рассказывал о последних своих работах на стыке биологии, математики и кибернетики. Подарил нам несколько оттисков своих статей из «Вестника ЛГУ», но просил вернуть. Я потом прочёл его работы, ничего не понял, собирался поехать к ИИ, чтобы он мне их растолковал, да вот не успел…

Шмальгаузен принадлежал к тем редким учёным, воспитанным на традициях науки XIX века, которые, однако, с готовностью воспринимали новации века XX, не рекламируя громко свою «прогрессивность», не требуя за сам факт признания новых истин повышенного к себе внимания. Из всех наших биологов, современников Шмальгаузена, никто не смотрел так далеко вперёд. Последнее слово осталось за ним и будет произнесено ещё не скоро. Он в гораздо большей степени принадлежит будущему, чем настоящему. Поэтому мне приятно, что я говорил с ним и пожал его руку.

Письмо в редакцию (публикуется с сокращениями, однако стилистика сохранено)-.

«28 октября 1963 г.

Уважаемые тов.!

Прошу через Вашу газету «Комсомольская правда» передать привет всем комсомольцам гор. Москвы и поздравить, с 45-летием «Ленинскому комсомолу».

Молодёжь! Как тянется пчела к цветку, так молодёжь к учёбе. А мы лишь радуемся новому открытию. И молодёжь в ответ оправдывает наше всех доверие.

Евдокия Николаевна Михайлова. Ленинград, Школьная, 2, кв.65.

P.S. Желаю солнечной энергии в труде!»

Средний мозг человека весит около 1400 грамм. Мозг Ивана Сергеевича Тургенева весил 2012 грамм, что объяснить можно. Мозг Анатоля Франса весил 1017 грамм. Однако я знаю современных писателей, у которых мозг куда больше, чем у Франса, а пишут они заведомо хуже, что уже не поддаётся, казалось бы, никакому логическому объяснению. Но если взглянуть на данный вопрос шире, то нельзя не признать, что мозг у того же синего кита весит вообще до 10 кг, а он вообще писать не умеет.

Универмаг для женщин «Царевна-лягушка». Плакат: «Сбрасывайте старую кожу, дорогие покупательницы!». А рядом — эмблема: царевна-лягушка, обернувшаяся красавицей.

Только в Ленинграде видел: ветер дует сверху вниз, снег вбивается в мостовую.

Троллейбус № 1 идёт по Старо-Невскому. В троллейбусе — старушки, все, как на подбор, в серых шерстяных платках, едут из лавры с богомолья, один пьяный и я. Пьяный говорит внятно, достаточно быстро, но между фразами у него огромные, качаловские паузы: «А на чьи деньги живёте, а?.. Нет, я не против. Если хотите верить — верьте… И не совестно вам, а?..» И так до самого Казанского собора.

Мои друзья, молодые ленинградские архитекторы: Георгий Гватуа, Генрих Хозацкий, Владимир Коротков и Игорь Билибин.

В Махачкале год назад познакомился я с замечательными молодыми архитекторами из Ленинграда: Димой (хотя он Владимир Иванович) Коротковым, Игорем Билибиным, Генрихом Хозацким и Георгием Гватуа. Они все — аспиранты знаменитого архитектора Игоря Ивановича Фомина. В Махачкале они перепланировали набережную, а теперь проектируют морской вокзал в Сухуми, на родине Георгия. И вот я заявился к ним в гости. Как мне нравится это мансардное братство, эта светлая мастерская, где всё — общее, даже библиотека, натасканная из дома: «Пластмассы в строительстве», «Вешние воды» Тургенева, «Современное декоративно-прикладное искусство Индии», «Моторная лодка», несколько томов «Истории русской архитектуры», «Van Gogh». Красивые тарелки из Хивы. Макет вокзала замечательный! Они рисовали пальмы вокруг вокзала, когда я пришёл. По улице Желябова гуляла метель, а они рисовали пальмы!.. Или я просто влюбился в этих ребят?..

Проект морского вокзала в Сухуми был утвержден в Москве и построен. Правда, там не много осталось от первоначального замысла моих друзей. Вокзал был последней их общей работой: они разбежались, просто потому, что каждый, подчас даже не сознавая этого, по-разному планировал свое будущее. Они не ссорились, у каждого — своя мастерская, а значит — своя жизнь. Всякий раз, приезжая в Питер, я собираю их вместе, за что они мне очень благодарны, потому что, живя в одном городе, они редко видятся друг с другом. И всякий раз они просят, чтобы я не писал о них в газете. Вот я и не пишу. Уже 37 лет. Димка, Игорь, Генрих и Георгий — вы ещё встретитесь с ними.

ЛГУ. Профессор Леонид Леонидович Васильев. Ученый очень серьезный. Разговор о парапсихологии, интуиции, предчувствиях, ясновидении, телекинезе и т. п. Говорили долго и в конце концов пришли к таким общим выводам: 1) ко всей этой проблематике примазалось огромное количество шарлатанов всех мастей, которые мешают разобраться в ней объективно; 2) изучение этих явлений требует создания специальной высокочувствительной аппаратуры, в состав которой должны быть включены живые ткани (например, нервные волокна); 3) нельзя отрицать, что есть люди, обладающие свойствами, недоступными простым смертным.

— Вы помните, как Чехов говорил о любви? — спросил я Васильева. — Я по памяти цитирую. Он говорил, что это остаток чего-то, что в прошлом было великим, или, наоборот, зародыш чего-то, чему предстоит стать великим в будущем. В настоящем любовь не удовлетворяет. Может быть, и с парапсихологией так?