Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

— И на подлодках?

— И на подлодках!

— Нет, на подлодках нельзя, — набычился Саша. — Скульптуры твои на подлодках будут снижать скорость под водой. Лодка не даст тех узлов, которые нужны, понимаешь? А это важно!..

Они спорили очень долго, а потом Эрнст повёл нас допивать к себе в номер. Помню, что в номере у него все было завалено большими листами ватмана, но не с «Прометеем», а, насколько я помню, с летящим Иисусом Христом. Он дарил нам эти листы, но на меня нашел какой-то припадок лицемерной скромности, я категорически отказывался от его подарков, мотивируя их ценностью, которую Эрнст заведомо принижает, потому что сам себе цены не знает… Проспавшись, очень жалел, что отказывался. День рождения Эрнста — 9 апреля. Мне ему тоже хочется что-нибудь подарить…

Эрнст Иосифович Неизвестный.

Как тихо и незаметно выползают из города железные дороги.

Письмо в редакцию: «Мне очень нравится ваша газета и особенно субботний номер с «Клубом Любознательных»… Бывают такие статьи, что, уже заканчивая читать, сожалеешь, что мало написано. С. Дергач. Жмеринка».

Письмо в редакцию (публикуется с сохранением орфографии, но с сокращениями) .

«Уважаемая редакция!

В газете от 14 ноября была помещена статья «Фотография мадам Вонг» [137] Статья было посвящена пиратским бандам, действовавшим в Малаккском проливе и Южно-Китайском море. . Как вы думаете, уместно ли печатать такие статьи, да ещё в «Комсомольской правде», которую читает молодёжь?

Я думаю, что нет. Не нужно закрывать глаза, что и среди нашей молодежи… не всё обстоит благополучно в смысле моральных устоев. Пусть небольшой процент, но он есть… есть ещё распущенные, избалованные мамины сынки, парни и девицы морально разложившиеся, а подростки особенно, для них не существует слово нельзя, они на всякие правила человеческого отношения ко всему плюют, моральных никаких устоев нет, а есть, что хочу, то и творю. В городах люди боятся ходить по городу вечерами.

И вот, прочитав такую статью, что из неё можно почерпнуть полезного, кроме вреда? Конечно, они не будут взрывать торпедные катера, грабить пароходы и т. д., а заманчивая картина пиратского бандитизма, а главное неуязвимость — создаст в них интерес к преступным наклонностям… Такие статьи не к лицу «Комсомольской правде», которая должна вести большую воспитательную работу, а не гнаться за трюками и сенсациями западного мира, и так запад завозит много отрицательного, а ведь худое прививается быстрее, чем хорошее…

Пенсионер Н. И. Трошников. Новгород, Ленинградская, 10, кв. 4»

А ведь если исключить нелепые аналогии с пиратством, прав 80-летний пенсионер Трошников, царство ему небесное. И мы сегодня видим, что «худое прививается быстрее, чем хорошее». А по улицам сегодня ходить пенсионерам гораздо страшнее, чем в 1964. (Прим. 2000 г.)

Хочу написать необыкновенную книгу: «Шар земной». Романтическую книгу о величии планеты.

Академика Николая Николаевича Боголюбова назначили директором Института ядерных исследований в Дубне. Боголюбов — теоретик, к административной работе человек мало пригодный. В лаборатории ядерных реакций (ЛЯР) у академика Флёрова [138] Флёров Георгий Николаевич (1913–1990) — физик, академик, Герой Социалистического Труда. назначили какой-то важный семинар, позвали нового директора, ждут. Он не идет. Посылают кого-то искать его. В дирекции говорят: ушёл в ЛЯР. Туда-сюда, нигде нет! Оказалось, заблудился в лесу и ЛЯР не нашёл, хотя она занимает гигантское здание с огромным ускорителем.

Валька Аграновский [139] Аграновский Валерий Абрамович — спецкор, работал в «КП» в 1964–1982 годах. надумал писать о физиках-ядерщиках и решил наняться старшим лаборантом в ЛЯР к академику Флёрову, с которым был знаком. Георгий Николаевич пошёл представлять его Боголюбову: «Так, мол, и так, вот — журналист, но будет у нас работать старшим лаборантом». Боголюбов спрашивает:

— А какую ставку вы ему положили?

— Тысяча сто рублей, — отвечает Флёров.

— А не много ли? — помолчав, спрашивает Боголюбов. Аграновский злится: «Вот крохобор!»

— Да нет, Николай Николаевич, это не много, — отвечает Флёров. Боголюбов ещё думает некоторое время, потом спрашивает:

— Это в старых или в новых деньгах?..

Прелесть! Как я завидую его незнанию!

27.1.65

Господи! Сделай так, чтобы я услышал, что где-то кто-то украл у кого-то мою книгу! Наверное, этот день будет одним из счастливейших дней моей жизни!

Юра Гагарин рассказывал, что профессор Мелькумов [140] Мелькумов Тигран Меликсетович (1902–1974) — профессор, генерал-майор-инженер, специалист по авиационным двигателям. гонял его по всему материалу по ракетным двигателям, а не только по билету, безо всяких скидок. «Очень строгий генерал!» На экзаменах по политэкономии требовали ссылаться на собственные впечатления о тех странах, где он был. А какие у него впечатления, кроме митингов?.. Они с Валеркой Быковским в Швеции и Норвегии выступали по 8–9 раз на дню. Национальную выставку в Стокгольме за две недели посетило 20 тысяч человек. А когда туда приехали Юра с Валерой, пришло 12 тысяч. Гагарин давал автографы на окурках сигарет «Лайка».

Я включен в состав негласной комиссии по подготовке празднования 50-летия Б. В. Раушенбаха. Раушенбах предупредил, что после первой же нормально-юбилейной фразы в свой адрес он уйдёт сразу, и категорически потребовал, чтобы юбилей был весёлый. В комиссию входят: Марк Лазаревич Галлай [141] Галлай Марк Лазаревич (1914–1998) — Герой Советского Союза, заслуженный лётчик-испытатель СССР, доктор технических наук, писатель. , который в юные годы учился с БВ в Ленинграде, и ребята из его отдела в КБ: Спаржин, Иванов, Скотников, Пациора и другие. Мне поручено сверстать газетную полосу «Раушенбах в космосе», сочинить «Сообщение ТАСС» и уговорить Юрия Левитана [142] Левитан Юрий Борисович (1914–1983) — самый популярный диктор Всесоюзного радио, читал все официальные сообщения во время войны; по легенде Гитлер обещал повесить его первым после взятия Москвы. записать это сообщение на плёнку. Спаржин и Скотников делают видеофильм «Страницы великой жизни», Галлай готовит тосты и т. д. Юбилей будем праздновать 20 января в ресторане «Звёздный» в Останкино.

Во время последней нашей встречи, Королёв вдруг спросил меня: