Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

В комнате справа от нас жили два геолога. Иван Иванович Тучков, приехавший весной после окончания Московского государственного университета, вместе со мной ездил на Нечу, хотя работал там в другой крупномасштабной, геолого-разведочной или рудно-поисковой партии. Он любил повторять, что окончил Московский государственный университет, особенно напирал на слово «государственный», как будто у нас в стране были еще какие-нибудь не государственные университеты. Любил он также повторять, что приехал на Колыму «по решению ЦК», что звучало очень веско.

Вторым был тоже молодой геолог, также окончивший в этом году Иркутский государственный университет, Георгий Николаевич Чертовских. Он приехал под осень и в поле в этом году не попал. Теперь он занимался составлением самой первой сводной геологической карты по нашему управлению. Это было очень сложно, потому что, во-первых, топографической основы не было, все выполненные работы основывались на глазомерной съемке. Не было почти совсем находок руководящих окаменелостей, и возраст отложений почти всеми геологами определялся условно на основании сходства литологического состава пород с породами сравнительно отдаленных районов.

Но он был самоуверен не менее чем И. И. Тучков, и думал, что сумеет завершить начатую работу. Но начальство смотрело на это дело как на ученические упражнения, и он действительно не успел закончить ее до выезда в поле в следующем году.

В комнате по другую — левую сторону от нашей, кроме упомянутого гидролога Шпака, с которым на Новый год подружился П. Н. Котылев, жили еще А. Н. Парфенюк, уже два полевых сезона проработавший со мной на камеральной обработке материалов, а также экономист из планового отдела Виктор Копыткин и складской работник Гурновский, любивший постоянно повторять, что он «после операции». Эти трое ребят лет по 23–26 от роду среди зимы занялись такого рода физической зарядкой: в одних трусах и валенках, без шапок, рукавиц и другой одежды они выбегали на улицу и бежали по своему маршруту, проложенному во всем улочкам поселка под команду: «раз, два, три, четыре, раз…», подаваемую одним из них. Они проделывали это каждое утро, несмотря на свирепейшие морозы и оставаясь на морозе не менее 15 минут.

В комнате напротив нашей вскоре поселился новый начальник геолого-поискового отдела, которого прислали из Магадана на место уехавшего в отпуск В. Т. Матвеенко — Александр Леонидович Лисовский с женой.

В середине ноября в нашу комнату поселили третьего жильца, высокого рыжего снабженца. Я решил, что без него в нашей комнате будет лучше и что его нужно просто выморозить, как клопа. Без особых хлопот я осуществил свой замысел. Я просто перестал топить печку, а делать это, пользуясь сырыми дровами, нелегко. У П. Н. Котылева не хватало терпения на растопку, а рыжий наш тем более не умел этого делать.

Он уходить не хотел, несколько дней спал не раздеваясь и наваливая на себя всю свою одежду, но в конце концов ему пришлось сдаться — он стал ходить ночевать в какую-то другую комнату, а потом и совсем ушел.

На охоту я теперь ходил почему-то гораздо реже, чем в прошлом году. Должно быть, потому, что меньше стало таких любителей охоты, как Ю. В. Климов, и ходить теперь приходилось одному.

Коридор нашего дома был всегда холодный, обледенелый. В нем было, конечно, заметно теплее, чем на улице, потому что, несмотря на отсутствие отопления, он обогревался воздухом, поступающим из комнат, а наружные двери не всегда были открыты. Но теплый воздух поднимался к промороженному потолку из непросушенного сырого леса и так создавал зону положительной температуры.

Теплый воздух, просачиваясь сквозь щели, растапливал снег, лежавший на потолке, потому что дом недавно построили и крыши на нем не делали, считая, что зимой она не нужна. Поэтому с потолка непрерывно капала ввода, образуя на полу широкие приземистые ледяные сталагмиты, на которых скользили и спотыкались о них люди.

Перед своим отъездом в отпуск В. Т. Матвеенко предложил начальству назначить его преемником Александра Сергеевича Красильникова. Это была вполне подходящая кандидатура, и начальство на это согласилось. Должно быть, месяца через полтора А. С. Красильников чувствовал себя руководителем нашего коллектива, начальственно поглядывая из угла нашего курятника и тем самым поддерживая «на уровне» трудовую дисциплину в отделе. Курятником мы тогда называли нашу камералку из-за того, что столы-стеллажи в ней были подобны насестам в курятнике. А мы сидели за нашими столами-стеллажами, напоминая кур на них.

И. И. Тучков успел прозвать А. С. Красильникова «классной дамой», присматривавшего за соблюдением трудовой дисциплины в отделе и боровшегося с нарушениями ее, пресекавшего возникающие там или сям разговоры. Прозвище привилось, и многие работники отдела стали так называть нашего начальника, конечно, за глаза.

Тем не менее Александр Сергеевич гордился тем, что ему доверили высокий пост начальника отдела, и это была законная гордость. Но почему-то магаданское начальство иначе взглянуло на этот вопрос и не утвердило А. С. Красильникова на этой должности, назначив на нее более старого геолога Александра Леонидовича Лисовского, вернувшегося недавно из отпуска. Его я знал по литературе еще во время работы в Криворожье, потому что он когда-то вместе с Музылевым работал у академика Н. И. Свитальского и Ю. И. Половинкиной при изучении криворожских месторождений.

Естественно, что А. С. Красильников был до глубины души незаслуженно оскорблен этим нетактичным поступком начальства.

Большие перемены претерпел за год личный состав работников управления. Полностью переменился состав начальства. Я уже упоминал, что на посту начальника геолого-поискового отдела В. Т. Матвеенко сменил сначала А. С. Красильников, а затем А. Л. Лисовский. Это произошло уже в конце года, а гораздо раньше, еще перед моим отъездом в поле А. М. Фиш был куда-то переведен — кажется, в Тенькинское горнопромышленное управление, а на его место был назначен Николай Евгеньевич Заикин. Немного позже Бориса Леонидовича Флерова перевели на Яну во вновь организованное оловянное управление как одного из ведущих специалистов-оловянщиков. Его место занял у нас вновь прибывший с «материка» кандидат геолого-минералогических наук Николай Петрович Аникеев.

На должности начальника отдела рудных разведок Бориса Борисовича Лихарева сменил Борис Багдасарович Евангулов. Лишь в россыпном отделе правил по-прежнему Виктор Михайлович Родионов, еще в конце предыдущей зимы сменивший здесь уехавшего в связи с болезнью Петра Емельяновича Станкевича.