Борис Шерман - Барановичcкое гетто. Колдычевский лагерь смерти

Три дня мы прожили на чердаке дома. Нам дали большое, красное, теплое одеяло. Вечером Хотя отвел нас на хутор ближайшей деревни М. Волохва. Разбуженный хозяин вышел к нам в белых полотняных кальсонах. Нервно ходила в комнате его жена. В комнате находились два партизана, вооруженные винтовками. Хотя Эдвард нас оставил и ушел домой. Один из партизан сказал: «Откуда вы? Через полчаса я выведу и расстреляю». Я ответила: «Лучше умереть от вас, чем от фашистов». Далее партизаны вели нас километров 50 в расположение своего отряда. Так я оказалась в партизанском отряде им. Матросова бригады № 20 им. Гризодубовой, состоящей из пяти отрядов. Проживали в лесу, в землянках, недалеко от деревни Светица Ляховичского района. Наш отряд поддерживал связь с Москвой. Мы часто жгли костры-сигналы. Нам из самолетов сбрасывали снаряжение, продукты. Когда немцы наступали, мы меняли расположение отряда. В отряде я работала санитаркой, поваром и очень часто вооруженная стояла на посту по охране отряда.

В партизанских отрядах Барановичского и Пинского соединений воевало много бывших узников Барановичского гетто. За первый год войны фашисты убили всех моих родственников. Только чудом в живых осталась я одна. Убиты многие знакомые. В августе 1942 г. по требованию фашистов, на площади собрали специалистов. Объявили, что их повезут на работу в Вильно. Среди них был и мой отец Меер. Всех же сожгли в сарае… Когда я пришла с работы, то узнала, что в подвале дома, где мы проживали в гетто, лежит в луже крови мать Гита. Она собой прикрывала ребенка, труп которого лежал тут же. Были убиты мои сестры Сара, Зисл. Перед смертью в декабре 1942 г. сестра Сара тоже стояла на коленях за воротами гетто. Убили маленькую сиротку Злату, которую приняли на воспитание мои родители.

В браке с соседом Молчадским Берко Анкелевичем я зарегистрировалась после прихода его из армии, после окончания войны. В нашем партизанском отряде в соседней землянке проживал боевой партизан, брат мужа, Молчадский Моте. Всякий раз я переживала за него, когда он уходил на боевую операцию. В браке у меня сын Гирш, дочь Галя и сын Яков. Как это принято, имена детей повторяют имена убитых родных. Я благодарна добрым людям, которые рискуя своей жизнью, спасали нас. Особое признание Хотю Эдварду Николаевичу, которого считаю своим спасителем. Из города Барановичи я уехала в Биробиджан. Здесь я не могла бы проживать: каждый дом, каждый угол напоминал бы замученных, убитых.

Февраль 1997 г.

Воспоминания записал Шерман Б. П.

Мой отец, Хотя Эдвард Николаевич, родился в 1902 г. в Польше, работал ассенизатором. Во время Великой Отечественной войны отец продолжал работу по своей профессии и сотрудничал с партизанами. Хорошо помню и могу подтвердить, что отец Хотя Э. Н., в 1942 г., имея свободный доступ в Барановичское гетто и поддерживая связи с партизанами, вывозил из гетто в бочках из-под нечистот спасенных им евреев. Мне помнится, что мать, Гутырчик Юлия Ивановна (умерла в 1993 г.) и отец Эдвард Николаевич Хотя весной и летом 1942 г. посылали меня провожать спасенных отцом людей из гетто из нашего дома через деревню Грабовец и деревню Малые Луки на хутор к Зарецкому Михаилу. Вместе со мной обычно бывал мой брат Гутырчик Ричард Николаевич (умер в 1994 г.).

Я и брат Ричард на поводке вели и пасли нашу корову по дороге вдоль леса, а спасенные шли лесом и нас видели. Такой способ маскировки применялся длительное время. Всего мы провели на хутор к Зарецкому, связному партизан, свыше 20 человек, обычно по нескольку человек за один раз. Когда мы вели на поводке и пасли корову, нам встречались и немцы, которые часто поощряли нас словами: «Гут, киндер». Конечно, не могу назвать фамилии, имена, отчества спасенных, т. к. я не помню и этим не интересовалась в свое время. Запомнились молодые супруги Метак и Сара (очень красивая), которые меня угощали конфетами. Обычно спасенных прятали у нас на русской печи, завешанной занавеской, и на чердаке. В нашем доме мать давала им возможность помыться, давала покушать.

В декабре 1996 г. ко мне приезжал из Биробиджана Молчадский Яков Беркович и от имени своей матери Фельд Доры Мееровны благодарил за ее спасение моим отцом. Это вызвало бурю воспоминаний и приятных чувств за благородство моих родителей, совершенное в далеком 1942 г. Летом 1944 г. при перевозке боеприпасов отец был схвачен и направлен в Колдычевский лагерь, где был казнен.

г. Барановичи, декабрь 1996 г.,

Тихонова Алина Николаевна.

Воспоминания записал Шерман Б. П.

Страшная весть о начале войны застала меня в Минске, где я сдавала экзамены после окончания первого курса медицинского института. Не хотелось верить слухам об отступлении наших войск. Пожары в Минске полыхали во многих местах и их уже никто не тушил. Кругом — оборванные провода и опаленные столбы. Окна домов, заклеенные полосами бумаги, напоминали шрамы на теле. В небе постоянно гудели самолеты, но почему-то взрывы снарядов в воздухе их не поражали.

Военкомат откладывал со дня на день нашу мобилизацию в Красную Армию, куда мы стремились уйти санитарками. Нам предложили уходить на восток. Полями, лесами и болотами, вдали от шоссейных дорог, перебирались мы в родные места. Я — в город Барановичи.

Недалеко от города я увидела на шоссе массу людей, занятых строительством дороги. Работали под конвоем немецких автоматчиков. Среди них было множество знакомых, соседей. На одежде у них был пришит кусок желтой ткани. Это была страшная и неожиданная сцена. Я пошла к шоссе. Немец крикнул: «Хальт!» и вскинул автомат. Так я оказалась в числе узников барановичского гетто.

Все сейчас знают о нечеловеческих условиях содержания невинных людей в гетто. Сейчас это вспоминается как кошмарный сон, но тогда все это было страшной действительностью. Все, что я сейчас рассказываю, абсолютно правдивая история, ни грамма домысла, фамилии тоже правдивые.

Люди в гетто жили в маленьких деревянных домах по 40 и более человек. На каждого человека выделялось до 1 квадратного метра обшей площади. Нары в проходах были в два-три этажа. На детей и стариков продукты вовсе не выдавались, а работающим выдавали только 200 граммов эрзац-хлеба в день и 1 кг крупы в месяц. На работу гнали под конвоем. Рабочий день длился 10–11 часов. При огромном скоплении людей (до 15 тыс. человек) под гетто отвели 11 кварталов. Гетто к декабрю 1941 г. было ограждено двумя высокими рядами колючей проволоки. Охраняли его немецкие и полицейские автоматчики. В гетто содержались евреи г. Барановичи, а также окрестных сел и привезенные из Новогрудка и Новоельни. Встречались люди, бежавшие из Польши и Чехословакии.