Михаил Пашкевич - Афганистан: война глазами комбата

Может, нам всем нужно было бросить эту «несправедливую войну» и удрать на «ту сторону», как «герои» повести Артема Боровика «Спрятанная война»? Автор не дает своей оценки их поступкам. Он вроде и не одобряет их, но и не осуждает.

За время службы в Афганистане мне несколько раз приходилось сталкиваться с такими случаями. У меня в — батальоне с конца 1984 года хранилось личное дело одного старшего лейтенанта, самовольно ушедшего в банду. Я часто внимательно рассматривал фотографию этого человека. Изучал его характеристики и другие документы, пытаясь понять, что же послужило причиной его ухода. Я разговаривал с офицерами и солдатами, знавшими его лично. И вот что они о нем говорили.

Употреблял наркотики — «травку» курил систематически. Где брал деньги? Временами занимал у подчиненных на своей же заставе, временами где-то доставал муку и продавал ее. Порой продавал и бензин, кроме того, тратил на наркотики всю свою зарплату. Кстати, ушел он тогда, когда на смену ему уже приехал заменщик. А в ночь, накануне его ухода, в плен к мятежникам попал солдат с его заставы.

На мой взгляд, все добровольно ушедшие на «ту сторону» уходили не по политическим мотивам. Возможно, причиной были или боязнь наказания за совершенные поступки, или страх наркомана — после отъезда из Афганистана остаться без такой необходимой теперь «травки». Или еще какие-то другие, но не политические мотивы. И еще. Не располагая никакими официальными документами, все-таки позволю себе усомниться по поводу «бескорыстного» перевода в США наших ребят, перешедших на сторону мятежников. Вероятно, за это нужно было заплатить. Только вот чем и как?!

Совершенно другое отношение у меня к тем ребятам, которые по стечению тех или иных обстоятельств оказались в плену. Зная изощренную жестокость моджахедов по отношению к нам, «неверным», можно предполагать, какие муки приходится испытывать этим ребятам. Поэтому считаю моральным долгом нашего народа, так долго покорно отдававшего на войну своих сыновей, любыми способами освободить их.

Конечно, дать правдивую и честную оценку девятилетним событиям в Афганистане было нелегко. Но она дана. Теперь нужно дать оценку действиям людей, не принимавших решения на ввод войск, но выполнявших приказ, пусть и политически ошибочный, честно выполнивших свой воинский долг. Оценка должна быть дана нашим народом. А для этого ему необходимо знать всю правду не только о подлости, но и о героизме.

Я внимательно следил за всеми публикациями об афганских событиях в газетах и журналах, за репортажами по радио и телевидению, пытаюсь вспомнить что-то яркое и интересное. Но вспоминается только то, как они все начинались…

«Вот только что здесь закончился бой. Вы слышите, вдалеке еще гремят выстрелы? Наши ребята… и т. д. и т. п.».

«Вот вы видите еще не остывшие воронки от разрывов снарядов. Только что подверглись жесточайшему обстрелу… и т. д.».

А где же сам бой? Где же простой советский солдат и офицер в этом бою? И каковы условия жизни и службы людей, находящихся вдалеке от дороги Хайратон — Кабул? Где же книги, написанные вот об этих, пришедших «9 мая в парк имени Горького, ребятах с боевыми наградами на лацканах гражданских костюмов? И кто их напишет?

…Прошло полтора года, как уволился сержант Андрей Шатуло. Он служил в десантной части Героя Советского Союза В. Востротина, дислоцирующейся у нас в Баграме. Награжден медалью «За отвагу». Мы с ним о многом говорили. Он вспоминал о том, как учился в школе, а после трудился на стройке и как, глядя на его работу, строители говорили: «Тяжко тебе, Андрей, в армии придется, уж очень ты добросовестный». О том, как плакала и переживала мать, боясь, что он попадет в Афганистан.

Вот уж верно, что материнское сердце — вещун! И как по прибытии туда попал во взвод связи и его не взяли на «боевые», хотя физически он был не слабее «стариков». Но так было принято: молодых солдат первое время на «боевые» не брали. Рассказывал он и о своем огненном крещении: на первые свои «боевые» он пошел вторым номером связиста, обязанностью которого было носить запасное питание к радиостанции и в минуты относительного затишья дежурить возле нее. Он тогда так толком и не понял, куда ехали, откуда стреляли, куда палила артиллерия и наносила бомбовый удар авиация. Но хорошо запомнил, что чувство страха не испытал.

А потом Андрей вспомнил, как за полтора-два месяца до увольнения они сопровождали колонну. И он, уже сержант, был старшим группы связистов. Колонну тогда остановил сильный пулеметно-гранатометный огонь. Завязался бой. Андрей пытался вылезти из БТР, но не смог. Путь ему преградил его же подчиненный. Навалившись на Андрея своим телом, он кричал: «Шатул, тебе домой скоро! Мы сами справимся!» Так и не выпустил его из машины, пока не прекратился первый — самый сильный — шквал огня. Рассказывая этот эпизод, Андрей Шатуло улыбался улыбкой человека, вспомнившего свой самый счастливый день в жизни.

А я, слушая его, вспоминал своего связиста Игоря Гыка. 12 мая 1987 года мой БТР пробирался через «блок» под непрекращающимся огнем мятежников. Я сидел на броне. В мою каску по инициативе и силами того же Игоря были вставлены наушники от шлемофона. Это было очень удобно. Вокруг стоял сильный грохот от разрывов снарядов, слышались треск автоматных и пулеметных очередей, надрывный рев двигателей машин. Постоянные разговоры по радиостанции и необходимость лично наблюдать за происходящим вокруг отбирали все силы и внимание. Внизу в БТР находился Игорь Гык с переносной радиостанцией.

Вдруг меня кто-то резко и сильно потянул за ноги. Я, ободрав лицо об открытый люк, упал вниз. Возмущенный таким неаккуратным обращением с собой, я с ходу обрушил на Игоря свой гнев. А он молча смотрел на меня и показывал на открытый люк. Вместо зеркала заднего обзора, приделанного водителем, торчал, пробитый в нескольких местах, кусок железа. А на крышке люка четко просматривались вмятины от пуль, удары которых по броне и услышал Игорь Гык.

Недавно я встретился с бывшим начальником штаба батальона, где служил Андрей Шатуло, и попросил era подробнее рассказать об этом солдате. Жигульский Геннадий Петрович живо откликнулся на мою просьбу: «Да, я хорошо помню этого крепкого симпатичного парня из взвода связи».

— За что он получил награду?

— Знаете, — сказал Жигульский, — связиста, который ходит в одной связке то с командиром роты, то с комбатом, можно награждать после каждого боевого действия. Но был у Андрея особый случай.

В конце июля 1988 года батальон срочно перебросили под Кабул, в район местечка Хур-Кабуль, где мятежники сбили несколько застав афганской армии и планировали массовый обстрел Кабула реактивными снарядами. Мятежникам удалось занять две высотки у кишлака Чакарай, откуда они и сделали несколько пусков снарядов. Батальону было приказано отбить эти высотки и обеспечить работу саперов по минированию двух ущельев, ведущих к высотам.