Иван Шевцов - Орел смотрит на солнце

Донбасс от Крыма недалеко, и Сергей Николаевич поехал сначала в Макеевку. Прямо с вокзала, полный творческого энтузиазма и самых радужных надежд, он направился в шахтоуправление. Вошел в кабинет управляющего, представился, рассказал коротко о цели своего визита, о том, что он хотел бы спуститься в шахту, посмотреть, и вдруг в ответ услышал категорическое:

— Нельзя!.. Не можем разрешить.

Он еще не верил своим ушам, думал, что произошло какое-то недоразумение, что его не поняли.

— Нельзя? — удивленно протянул Сергей Николаевич. — А, собственно, почему? По какой причине?

— Такой порядок, — был холодный ответ.

— Кем он установлен, скажите, пожалуйста, кто может его нарушить или изменить, этот по-ря-док? — настаивал писатель.

— Только компания.

— А где можно видеть эту самую компанию?

— В Бельгии, господин писатель, и во Франции. Владельцы шахт — иностранные компании. Здесь Париж и Брюссель устанавливают законы.

Это было для Ценского как гром в январе. По тону управляющего он понял: спорить и шуметь бесполезно, здесь свои порядки и законы, вернее — никаких законов и порядков нет, а есть произвол хозяев.

Расстроенный и несколько растерянный вышел он на улицу, соображая, как ему быть: куда теперь податься и что делать? Неожиданно услыхал:

— Сергей Николаевич!.. Вы что это к нам? По какому случаю?

Навстречу шел знакомый еще по Глуховскому институту учитель. Сергей Николаевич рассказал о своей неудаче.

— Э-э-э, наивный вы человек, Сергей Николаевич. Это ж тюрьма, подземный затвор, — заговорил учитель. — Они, эти бельгийцы, пуще всего оберегают тайны своих подземных «дворцов» от глаза общественности. Там же такое творится — мороз по коже… А вы еще небось сказали, что писать будете?

— Ну, не совсем так прямо, — отвечал Сергей Николаевич.

— Да разве они не понимают! Писатель хочет посмотреть труд этих несчастных. Зачем? Ради праздного любопытства? Конечно, писать будет. А если правду всю описать, как она есть, так бумага не выдержит… крови и слез.

Молча, оглушенно слушал Сергеев-Ценский и потом спросил:

— Что же мне делать? Я должен, обязан видеть этот подземный ад.

— Попробую помочь вам. Тут у меня приятель инженером работает на шахте, я вас познакомлю, а он, думаю, сможет вам устроить свидание с добровольными каторжанами.

Инженер был молодой славный малый из русских. Оказалось, что он читал кое-что Сергеева-Ценского и рад познакомиться с писателем. С большим трудом выхлопотал он разрешение Сергееву-Ценскому побывать только один день на шахте «Наклонная Софья».

О том, какое впечатление произвел на писателя труд шахтеров на донбасских шахтах, принадлежавших в то время иностранным компаниям, Сергеев-Ценский написал в романе «Наклонная Елена». Сергей Николаевич был на шахте всего несколько часов, но зоркий глаз его сумел увидеть, а память зафиксировать типичные картины каторжного подземного труда.

Поднявшись на-гора, Сергей Николаевич пешком исходил всю Макеевку, побывал в лачугах, в которых обитали семьи шахтеров, — этого ему уж никто не мог запретить, — заглянул даже на городское кладбище; до поздней ночи беседовал со своим новым знакомым — горным инженером; слушал его похожий на обвинительную речь рассказ о жутких делах иностранных компаний. Уже тогда у писателя мелькнула мысль: «В своем романе я заставлю инженера произнести такую речь в суде».

Из Макеевки Сергей Николаевич поехал в другой шахтерский город — Юзовку (ныне Донецк). Встречался и там с шахтерами, видел их жизнь, и хотелось кричать на весь мир: «Что же вы делаете с человеком?! Вы, сильные мира сего!..»

В Алушту писатель вернулся довольный поездкой: нужного материала для романа собрал достаточно, казалось, садись и пиши. Начало романа шло легко: за неделю он написал около пятидесяти страниц. И вдруг материал стал «сопротивляться», «на дыбы полез». И не в частных деталях, а в общих вопросах положения рабочих.

Пришлось, как говорится, поставить запятую и снова ехать собирать необходимые данные, выяснять и уточнять; но уже не в Макеевку и Юзовку, а в Ростов и Екатеринослав (Днепропетровск). Только после новых поездок «Наклонная Елена» была закончена; в свет появилась она в трех первых книгах журнала «Русская мысль» за 1914 год.

История создания «Наклонной Елены» поражает нас, как поражала и современников. Однажды М. Горький сказал Ценскому:

— Давно уже догадывался я, что вы — горный инженер, ведь так?

— Совсем не так! И почему вы пришли к выводу, что я горняк? — удивился Сергей Николаевич.

— А как же вы, не будучи горным инженером, могли написать «Наклонную Елену»? — в свою очередь, удивленно спросил Горький.

Действительно, Сергеев-Ценский так нарисовал картины шахтерского быта и труда, как мог сделать лишь человек, который все это знает не со стороны, а «изнутри».

О чем бы ни писал Ценский, он поражает глубиной знания вопроса. Автору этих строк не раз приходилось слышать, когда одни читатели утверждали, что Ценский был русским военным моряком и командовал не то крейсером, не то миноносцем (иначе бы он не мог написать ни «Севастопольской страды», ни «Утреннего взрыва»), другие «авторитетно заявляли», что Ценский в прошлом полковник генерального штаба царской армии (не больше и не меньше, иначе как он мог написать все военные романы, входящие в эпопею «Преображение России»?). А на самом деле Сергею Николаевичу за три с половиной года службы в царской армии (в 1896, в 1905 и в 1914 годах) так и не удалось «подняться» выше зауряд-прапорщика пехоты.

И еще об одной особенности творчества Ценского нужно сказать, рассматривая историю написания «Наклонной Елены». В 1913 году Сергей Николаевич беседует с шахтерами, а раньше чем через год выходит в свет роман о жизни шахтеров. Такая «оперативность», современность и своевременность присущи были всем основным произведениям Ценского.

26 января 1914 года в большевистской газете «Путь правды» была опубликована статья Калинина (псевдоним К. С. Еремеева), в которой, в частности, говорилось: «Даже Сергеев-Ценский, один из бывших и, несомненно, наиболее талантливых декадентов, ныне определенно идет к реализму. Своеобразным жизнерадостным мироощущением проникнуты все его последние произведения». Это была в целом положительная оценка творчества писателя, сделанная со страниц дореволюционной «Правды». Но нельзя согласиться с попыткой К. С. Еремеева отнести Сергеева-Ценского к бывшим декадентам.

Творческий путь Сергеева-Ценского — это путь от критического реализма к реализму социалистическому. Об этом в свое время говорил и М. Горький, оценивая творчество писателя.

Опубликовав в 1914 году «Наклонную Елену», Сергей Николаевич начал работать над следующим романом эпопеи, продолжающим сюжетную линию шахтеров и главного героя — горного инженера Матийцева. В центре романа писатель ставил речь Матийцева в суде, которая прозвучала бы обвинительным актом против самодержавия.