Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

В море немецкие самолеты преследуют каждое судно. День большой, им раздолье. Потопили еще одно.

Наша задача — во что бы то ни стало захватить «языка». Тем, кто возьмет пленного, командарм обещает награду. Но и без этого разведчики прилагают все силы: всем хочется знать дальнейшие намерения врага.

Мы почти привыкли к безумству огня и стали. Больше не выбегаем смотреть на разрывы, не считаем, сколько бомб сбрасывают самолеты.

Работники оперативного отдела Шевцов, Харлашкин и Безгинов все время в войсках. Утром и я выехал на запасной командный пункт.

У начальника отдела связи майора Богомолова и его связистов последнее время дел невпроворот. Связь часто рвется от взрывов снарядов, авиабомб, и они, ежеминутно рискуя жизнью, устраняют повреждения.

Если саперов называют тружениками войны, то связистов надо бы назвать мучениками войны. В любое время дня и ночи, в любую погоду, независимо от огня, связист всегда на линии. Его обязанность обеспечить непрерывную, бесперебойную связь.

Вспоминается один случай во время обороны Одессы, когда я командовал полком. У Дальницких хуторов завязался бой. Полк атаковали почти две румынские дивизии. На участке 3-го батальона шел ожесточенный бой. Я был на наблюдательном пункте полка и вызвал к телефону командира батальона. Телефонист ответил:

— Комбата нема. Пишлы у восьму роту.

— Позовите адъютанта.

— Его теж нема, пишлы, мабуть, у дев’яту.

— Позовите кого-нибудь из командиров.

Через некоторое время в трубке послышался голос запыхавшегося телефониста.

— Зараз прийдуть Ось бижыть адъютант.

Связист был украинец и, волнуясь, переходил на украинский язык.

— У аппарата Черный, — раздался голос адъютанта.

— Доложите, что у вас делается.

Черный начал докладывать и вдруг умолк. Кричу в телефон, но вместо адъютанта отвечает телефонист:

— Товарища лейтенанта Черного тилькы що убито.

— Как?

Но вместо ответа: «Пидождить трохы…» — и по телефону слышатся звуки винтовочных выстрелов. Один, два три… Насчитал до десяти.

Вслед за этим в трубке раздается голос:

— Звыняйте, товарищу начальник, тут румыны лизлы, так я их трохи пощипав. Двое зостались лежаты, а останни втеклы… А шо у нас робыться? Та тепер ничого. Ось комбат идуть…

Нечто подобное случилось и в 54-м полку. Группа вражеских автоматчиков прорвалась в его тыл, и связь командного пункта полка со штабом дивизии была прервана. Посланные на линию связисты, с боем продвигаясь вперед, восстановили связь.

5 июня повторилось то же, что было вчера. Пятый день одно и то же. Ну хотя бы что-нибудь новое.

Правда, в районе Дуванкоя несколько раз появлялся аэростат. Артиллеристы полка Богданова, кажется, его сбили.

Наша авиация прошлую ночь обрабатывала позиции врага на речке Бельбек и в районе Камышлы. Там было замечено движение автомашин. Немцы стали чересчур самоуверенны и нахальны. Ночью ездят с зажженными фарами, не маскируясь. Вот им и дали. По донесениям летчиков и наблюдателей 79-й бригады с переднего края, налет У-2 был удачным. Молодцы летчики.

Почему у противника заметно усилилось движение? Очевидно, перебрасывается пехота. Не начнется ли с утра штурм? Хотя перед штурмом надо дать войскам некоторое время для ознакомления с местностью. Тем более, что позиции — на горах, в лесу, хотя и редком, но лесу. Да и чтобы вывести войска на передний край, тоже необходимо время. Пожалуй завтра не начнут.

Капитан Садовников, составляя сводки, совсем запутался в подсчетах. Дни боев как никогда насыщены событиями, и вместо одной странички ему приходится с трудом укладываться в три. Большая работа шифровальщикам и радистам.

На рассвете я вновь выехал на запасной командный пункт в Сухарной балке. На переднем крае немцев ночью было замечено оживление. Кое-где слышался шум моторов. Это, конечно, подходят танки. Ожидаем, что сегодня противник начнет штурм.

Будет ли предшествовать штурму длительная артиллерийская подготовка или враг ограничится коротким артналетом? Время приближается к шести. Сегодня пятый день с начала обработки немецкой артиллерией наших позиций.

Ровно в шесть заговорили вражеские орудия.

Стою возле входа в блиндаж и прислушиваюсь, что делается на переднем крае: если заработают пулеметы и винтовки, значит, началась атака. Но пока, кроме разрывов снарядов, ничего не слышно.

Наши артиллеристы тоже открыли огонь. Стреляют по вновь поднявшемуся аэростату. Сделали несколько залпов и затихли. Константин Харлашкин, дежуривший у телефона, кричит:

— Прямое попадание!

— Куда?

— В аэростат! — и, улыбаясь, добавляет: — Вспыхнул в воздухе Удача! Лишили немцев возможности корректировать огонь сверхмощных орудий.

В 10 часов артиллерийский огонь прекратился и в небе снова появились самолеты. Наступления опять нет.

Созваниваюсь со штабами дивизий. У них тоже нет никаких оснований предполагать, что враг пойдет на штурм. Только боевое охранение 172-й дивизии, по докладу Пустовита, заметило, что в траншеях противника стало значительно больше солдат, чем было раньше. Включились наши снайперы — и передвижение по траншеям прекратилось. Видимо, это новые части врага, еще не знакомые с действиями наших снайперов, вот и повели себя слишком вольно, за что и поплатились.

В 16 часов снова начался артиллерийский обстрел. Цели — прежние. Перед концом обстрела на некоторых участках появились группы немцев. Они пытались приблизиться к нашему переднему краю, но огнем пехоты при поддержке артиллерии были отбиты.

Эти попытки — не иначе как «прощупывание» наших позиций: не бросили ли мы их?

Нет, не бросили и не бросим.

В свою очередь мы готовим сильные разведывательные группы для захвата пленных.

Всю ночь на 6 июня враг вел артиллерийский обстрел наших передовых и тыловых рубежей. Появлялись и самолеты, только в одиночку. Они бомбили город и боевые порядки частей. А с утра опять — массированный огонь орудий и налеты, налеты…

Нам стало понятно: новый штурм по сути начался. Но мы готовы к нему в любое время на всем 34-километровом фронте. Наши силы к этому времени были примерно следующие: с севера подступы к городу обороняли войска 4-го сектора — 95-я и 172-я стрелковые дивизии (в составе пяти стрелковых и двух артиллерийских полков) и два артдивизиона. Командовал сектором командир 95-й дивизии полковник А. Г. Капитохин.

С северо-востока оборону занимали войска 3-го сектора: 25-я стрелковая дивизия (в составе трех стрелковых и двух артиллерийских полков), 2-й, 3-й полки морской пехоты, 79-я бригада, 18-й артполк и два артдивизиона. Командовал сектором командир 25-й дивизии генерал-майор Т. К. Коломиец.

С востока на юго-восток — войска 2-го сектора: 386-я стрелковая дивизия, состоящая из трех стрелковых и одного артиллерийского полков, а также 7-я и 8-я бригады морской пехоты и артдивизион. Командовал сектором командир 386-й дивизии полковник Н. Ф. Скутельник.