Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Осмотрев друга, Деринг спросил, как же он держится на ногах, и предложил определить Витольда в госпиталь и, возможно, даже договориться о работе там.

Витольд твердил, что он в порядке. Поступавших в больницу заключенных редко оставляли в живых. Кроме того, большинство завербованных им людей были в еще худшем положении, чем он. «Как бы это выглядело, если бы я хоть раз пожаловался, что мне плохо… или что я слаб… и что я настолько устал от работы, что ищу любой предлог для собственного спасения? — писал он позже. — Было очевидно, что тогда я не смогу никого вдохновить или потребовать чего-то». Впоследствии Витольд устроил на работу в госпиталь Кона, который держался на ногах из последних сил [241].

И все-таки Витольду пришлось спасать себя. Один из его рекрутов, Фердинанд Тройницкий, работал в столярной мастерской в бараке рядом с главными воротами. Его капо, Вильгельм Вестрич, этнический немец из Польши, был не так жесток, как другие. Фердинанд договорился с Вестричем о встрече, но Витольду необходимо было произвести хорошее впечатление. Витольд решился на отчаянный шаг: он сказал Вестричу, что находится в лагере под псевдонимом и на самом деле он один из богатейших польских аристократов, шляхтич, и обязательно вознаградит Вестрича за его доброту. Судя по всему, капо купился на эту байку. Вестрича вскоре должны были освободить — возможно, он увидел шанс получить награду за услугу. Во всяком случае, Витольд устроился в столярную мастерскую и даже нашел место в мастерской для Славека [242].

После работы на складах Витольд первые несколько дней пребывал в состоянии тихого шока. В мастерской было чисто. В углу стояла выложенная плиткой печь. Никаких побоев. Ему выдали кепку и носки. Конечно, и ему, и другим плотникам приходилось выполнять какие-то столярные работы, но Вестрич оградил их от проверок [243].

Несколько дней спустя Витольд получил известие, взбудоражившее весь лагерь. Вновь прибывшие заключенные сообщили, что информация об Аушвице дошла до Варшавы в ноябре. Подполье опубликовало отчет в своей главной газете, и люди заговорили об ужасах концлагеря. Вероятно, Витольд подумал, что в Лондоне скоро обо всем узнают и начнут действовать [244].

Приближалось Рождество, и печальная слава лагеря, похоже, вызвала кое-какие перемены. Польский архиепископ Адам Сапега узнал о тяжелом положении заключенных и обратился к коменданту Хёссу с просьбой разрешить церкви прислать в лагерь помощь и организовать рождественскую мессу. Хёсс дал согласие на передачу посылок с продуктами весом не более килограмма для каждого заключенного, но в мессе отказал: его милосердие на этом заканчивалось, а на остальное у него был свой взгляд [245].

Столярная мастерская.

Предоставлено Государственным музеем Аушвиц-Биркенау

В это непростое время заключенные по вечерам в блоках репетировали рождественскую песню «Тихая ночь» в ее немецком варианте. Как-то раз, находясь в столярной мастерской, Витольд услышал звуки музыки, которые доносились из соседней комнаты (заглянув туда, он увидел нескольких капо — они кряхтели и пыхтели, извлекая звуки из своих музыкальных инструментов). В канун Рождества заключенных пораньше отпустили с работы. Возвращаясь в свои блоки, они увидели, что рядом с кухней стоит огромная рождественская елка — высотой со сторожевую вышку, с густой хвоей, украшенная разноцветными гирляндами. Когда ветер раскачивал ветки, казалось, будто огоньки на елке пляшут. Вместо подарков эсэсовцы сложили под елкой тела узников, погибших в тот день в штрафном отряде, — в основном это были евреи [246].

Рядом с елкой выстроили небольшую сцену. После переклички на сцену забрался гауптшарфюрер СС Палич и несколько капо. Один был с аккордеоном, другой — с гитарой, а третий начал петь. Зазвучали вступительные аккорды «Тихой ночи», и стоявшие рядами заключенные начали подпевать. В блоки они возвращались в полном молчании [247].

Заключенные вернулись на работу несколько дней спустя. Было холодно. Снег между блоками покрывала корка льда, а замерзшие на плацу колеи и рытвины напоминали гребни морских волн. Витольд был рад, что работает в помещении, но возникали другие проблемы. Вестрич отправил Витольда и его товарища на работу в один из госпитальных блоков, где находились так называемые выздоравливающие. Больные лежали в пяти небольших палатах, по сто человек в каждой. Люди были похожи на скелеты с неестественно раздутыми ногами. У некоторых были открытые гноившиеся раны размером с тарелку или сломанные конечности с торчащими из них под странными углами костями. Люди лежали под грязным тряпьем, стонали и выли. По ним ползали вши. Зловоние, исходившее от экскрементов и гниющих ран, было настолько сильным, что окна держали открытыми, несмотря на мороз [248].

Госпитальный капо заставил их строить в каждой комнате деревянный проход. Вскоре напарник Витольда начал жаловаться на плохое самочувствие. На следующий день он кашлял и едва держался на ногах. Его положили с воспалением легких в одну из палат. Утром он умер. Витольд почувствовал, как болезнь коснулась и его, она медленно расползалась внутри его тела. Сначала он ощутил какое-то тепло и тоску, будто опустился в остывающую ванну, и это притупило его чувства. Он испытывал непреодолимое желание отдохнуть, закрыть глаза, забыться, но знал, что не должен оказаться на одном из этих грязных матрасов. Появилась светобоязнь, ломота в суставах, Витольда била дрожь и сильно знобило. Шатаясь, он поплелся к Дерингу, и тот поставил ему диагноз — воспаление легких, лихорадка, но никаких лекарств у Деринга не было [249].

Накануне Рождества 1940 года. Владислав Шивек, послевоенные годы.

Предоставлено Анной Коморовской

Еще несколько перекличек Витольд перенес на ногах. Он думал, что выкарабкается, но в один из вечеров эсэсовцы объявили о дезинсекции лагеря. Каждый заключенный должен был принять душ и продезинфицировать свою одежду. Заключенным из блока Витольда приказали идти к кладовой и раздеться для мытья. Люди мылись недолго, но одежду ждали несколько часов, и все это время они стояли на ногах. Дезинсекцию проводили в одной из комнат блока — дверь и окна просто заклеили полосками бумаги и установили вентилятор. Немцы использовали дезинфицирующее средство на основе цианида — «Циклон Б» (Zyklon B), синие гранулы которого превращались в газ при контакте с воздухом. Оно было чрезвычайно токсично, поэтому, разбрасывая гранулы по кучам одежды, заключенные надевали противогазы, а перед тем как забрать вещи, проветривали комнату [250].