Валерий Солдатенко - Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Этим, так сказать, была приведена в порядок документация.

А вечером в тот же день члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК КП(б)У вместе с Президиумом ЦК КП(б)У вынуждены были собраться еще раз. Быстро решили вопрос об организации похорон и оперативно, чтобы успеть уже к выходу утренних газет, подготовили, обсудили и утвердили официальное сообщение о смерти. Документ выглядел следующим образом:

«О похоронах т. Скрыпника.

а/ Похороны – 8.VII в 2 ч. дня. Вынос тела из клуба Общества старых большевиков.

б/ Опубликовать 8.VII в прессе такое сообщение от ЦК КП(б)У:

«От ЦК КП(б)У.

7 июля 1933 года покончил жизнь самоубийством член ЦК и Политбюро ЦК КП(б)У тов. Николай Алексеевич Скрыпник.

Будучи старым революционером и большевиком, имевшим большие заслуги перед революцией и рабочим классом, т. Скрыпник совершил акт малодушия, недостойный всякого коммуниста и тем более члена ЦК. Причиной этого недопустимого акта является то, что за последние годы т. Скрыпник, запутавшись в своих связях с украинскими буржуазно-националистическими элементами, имевшими партбилет в кармане, и не имея больше сил выбраться из этой паутины, стал жертвой этих контрреволюционных элементов и пошел на самоубийство.

в/ Хоронить т. Скрыпника без уважения, обычного для членов ЦК.

г/ Для организации похорон т. Скрыпника образовать комиссию в составе тт. Войцеховского, Кисилева, Тарасова, Карлсона, Коваля» [626] ЦГАОО Украины. Ф. 1. Оп. 145. Д. 21. Л. 4. .

Партийное решение было выполнено четко. Весть о смерти видного исторического деятеля разнеслась быстро по столице, ее окрестностям, однако, когда состоятся похороны, мало кто знал наверняка. Не могли отдать дань товарищу те, кто хотел бы проводить его в последний путь, но никак не успевали это сделать. Поэтому траурная процессия оказалась немноголюдной (скорее, пожалуй, «заорганизованной» – были только те, кто «нужно»), какой-то очень строгой и боязливой. Пытались не смотреть друг другу в глаза и с нетерпением, переминаясь с ноги на ногу, ждали, когда все кончится. На кладбище одной из харьковских окраин (это место потом было забыто, так что точное расположение могилы сегодня неизвестно) состоялся короткий митинг. Говорили Всеукраинский староста Г. И. Петровский, нарком просвещения В. П. Затонский и председатель Всеукраинского Совета профсоюзов К. В. Сухомлин. Слова звучали глухо, не трогательно, неубедительно. Казалось, выступающие не столько сожалели по поводу человеческой потери, сколько стремились осудить покойника – и за прошлую жизнь, в которой на первый план выходили «ошибки», и за то, что самоубийство может принести новые проблемы партии, и за то, что решился остаться самим собой и остается-таки им – непоколебимый, бессловесный, даже в гробу он и дальше оппонирует им своим последним поступком.

Г. И. Петровский говорил в духе официального некролога, правда, добросовестно подчеркивал заслуги Николая Скрыпника, сожалел, что он стал жертвой «уродов петлюровщины», призывал отомстить за его смерть и к объединению «вокруг вождя нашей партии т. Сталина» [627] Вісті ВУЦВК. 1933. 8 липня. .

В. П. Затонский акцентировал внимание участников панихиды на разоблачении последнего жизненного поступка коллеги. Он выражал глубокое сожаление по поводу того, что роковой «выстрел был направлен не только себе в грудь, но и в спину Коммунистической партии, которая, преодолевая неслыханные трудности, победно строит социализм. Думал об этом Николай Алексеевич, – спрашивал В. Затонский и сам отвечал. – Этого никто уже не узнает, но объективно его выстрел – антипартийный поступок» [628] Там же. 9 липня. .

Определяющей причиной трагедии Затонский считал действия классовых врагов. «Наши враги окружили старого большевика, заморочили ему голову ролью национальной фигуры, вождя национального возрождения Украины. А он был ослеплен и, потеряв классовое чутье, от того фимиама, который ему курили, верил этой контрреволюционной стае больше, чем партийной организации, как, к примеру, Харьковская, которая его предупреждала.

…Выстрел т. Скрыпника вреден для партии, потому что его попытаются использовать враги всех сортов, прежде всего националисты, как украинские, так и великодержавно-русские. И выстрел Скрыпника одновременно прозвучит предостережением каждому члену партии, каждому честному беспартийному пролетарию и колхознику, чтобы пристальнее присматриваться к маневрам классового врага» [629] Там же. .

Под звуки траурного марша гроб в пурпурно-черном убранстве опустили в могилу, засыпали землей.

Однако точка на этом не была поставлена. Из смерти Николая Скрыпника захотели сделать публичный поучительный урок, стремились довести до конца разоблачение его взглядов, поведения, наконец вынуждены были «объяснять» в многочисленных публикациях, что линия партии верна, непоколебима, всепобеждающа, – одним словом, открывалась целая масштабная кампания. Неправедная и неравная.

Против мертвого Скрыпника воевали публикацией многочисленных некрологов. Тот, что был одобрен Политбюро ЦК КП(б)У, разошелся 8 июля 1933 г. во многих газетах Украины. В тот же день он был напечатан и в московской «Правде», где был помещен и некролог ЦК ВКП(б):

«ЦК ВКП(б) извещает о смерти члена ЦК ВКП(б) Николая Алексеевича СКРЫПНИКА, последовавшей в результате акта самоубийства.

Рассматривая акт самоубийства как акт малодушия, особенно недостойный члена ЦК ВКП(б), ЦК считает необходимым известить членов партии, что т. Скрыпник пал жертвой тех буржуазно-националистических элементов, которые, прикрываясь своей формальной принадлежностью к партии, вошли к нему в доверие и использовали его имя для своих антисоветских, националистических целей. Запутавшись в своих связях с ними, т. Скрыпник допустил ряд политических ошибок, и, осознав эти ошибки, он не нашел в себе мужества по-большевистски преодолеть их на деле и пошел на акт самоубийства.

ЦК ВКП(б)» [630] Вісті ВУЦВК. 1933. 9 липня. .

Ни слова о заслугах Н. А. Скрыпника, ни намека на то, что обусловило его избрание в состав высших партийных и государственных органов, о том, что его широко знали, уважали в стране, в партии, почему, собственно, нельзя было и не реагировать на его гибель. Даже в более широком документе – сообщении о смерти партийно-государственного деятеля – редколлегия «Правды» смогла проронить скупые положительные эпитеты в его адрес только с целью более сильного подчеркивания поступка, который оценивался сплошь негативно и решительно осуждался.

«Как могло случиться, что т. Скрыпник – старый революционер и большевик, член ЦК нашей партии, перенесший невзгоды подполья при царизме, энергично боровшийся в трудных условиях за организацию советской власти на Украине, – как могло случиться, что этот человек пошел на такой, особенно недостойный члена ЦК ВКП(б), акт малодушия, как самоубийство?» – ставился вопрос в редакционном материале.