Валентина Краскова - Тайны кремлевской любви

Более полно сформулировал тот же момент в русской любви Н. Бердяев. Он точнее понял ее глубинную суть:

«Подлинная любовь иного мира, любовь, творящая вечность, исключает возможность сексуального акта, преодолевает его во имя иного соединения. Известно, что сильная влюбленность иногда противоположна специфическому сексуальному влечению, не нуждается в нем. И сильное влечение к сексуальному акту слишком часто не связано ни с какой влюбленностью, иногда даже предполагает отвращение. Влюбленность жаждет абсолютного соединения и абсолютного слияния, духовного и телесного. Сексуальный же акт разъединяет. На дне его лежит отвращение и убийство (курсив мой. — В. К.)… В любви утверждается личность, единственная, неповторимая. Все безличное, родовое, все подчиняющее индивидуальность порядку природному и социальному враждебно любви, ее неповторимой и неизреченной тайне. Нет и быть не может закона для любви, любовь не знает закона» (курсив мой. — В. К.). В любви побеждается тяжесть «мира». В семье есть тяжесть благоустройства и безопасности, страх будущего, бремя, так же, как в других формах приспособления, і— в государстве, в хозяйстве, в позитивной науке. Любовь — свободное художество. В любви нет ничего хозяйственного, нет заботы. И свобода эта покупается лишь жертвенностью. Свобода любви — истина небесная. Но свобода любви делает ее вульгарной. Вульгарна та свобода любви, которая прежде всего заинтересована в сексуальном акте. Это не свобода любви, а рабство любви, это противно всякому восхождению пола, всякому взлету любви, всякой победе над тяжестью природного пола. В любви есть экстатически-оргийная стихия, но не природно-родовая. Оргийный экстаз любви — сверхприроден, в нем выход в мир иной… Смертельная тоска сексуального акта в том, что в его безличности раздавлена и растерзана, тайна лица любимого и любящего. Сексуальный акт вводит в круговорот безличной природы, становится между лицом любящего и любимого и закрывает тайну лица. Не в роде, не в сексуальном акте совершается соединение любви, творящее иную, новую жизнь, вечную жизнь лица.

В Боге встречается любящий с любимым, в Боге видит любимое лицо. В природном мире любящие разъединяются. Природа любви — космическая, сверхиндивидуальная. Тайну любви нельзя познать в свете индивидуальной психологии. Любовь приобщает к космической мировой иерархии, космически соединяет в андрогиническом образе тех, кто был разорван в порядке природном. Любовь есть путь, через который каждый раскрывает в себе человека-андрогина».

Этими выводами о метафизической стороне русской любви можно было бы и закончить наши размышления о ней. Но не до конца раскрытым остается вопрос, вынесенный в заглавие этой главы: как складываются чувственные отношения в паре «власть — народ»? Имеем ли мы достаточно оснований утверждать, что между властью и народом, между вождем и народом существует любовная связь?

Свои рассуждения о «Тайнах кремлевской любви» я начинала с «Преданий старины глубокой». Именно на страницах первой русской летописи впервые появляются три большие идеи-настроения, которые тайно или явно противоборствовали на протяжении последующей русской, а затем и российской истории: приверженность Земле-Отечеству, служение Власти и стремление к личному благополучию. (В основе знаменитой формулы «православие, самодержавие, народность», принадлежащей министру народного просвещения С. Уварову, лежат те же идеи, только видоизмененные.)

«Идея Отечества всегда требует от своих граждан больше, чем они могут, а главное — больше, чем хотят дать, — пишет А. Кузьмин. — Поэтому Власть всегда настороженно относится к Земле. Но она не может принять и своекорыстных наклонностей обывателей. А потому не может пойти на совершенное уничтожение или открытое попрание требовательных притязаний Земли. В конечном счете идеи живут потому, что они выражают жизненные потребности каких-то общественных слоев… Власть всегда предпочитает историю, в которой героями являются правители, прежде всего их собственные генеалогические предки. Обыватель ищет идеи, позволяющие ему так или иначе оправдать собственный эгоцентризм. Он может оказаться и на стороне Земли, и на стороне Власти, если почувствует в этом непосредственную выгоду. Но предпочтение отдаст тем учениям и течениям, которые освобождают его от непосредственных обязанностей. Христианство в конечном счете давало возможность его использования и первым, и вторым, и третьим… А на границе взаимодействия Власти и Общества всегда клубится плотный туман демагогии».

Почему я вспомнила об этих идеях? Потому что любовь — это не только отношения между мужчиной и женщиной. Несмотря на то что на протяжении всей истории лучшие умы бились над разгадкой этой великой тайны, она до сих" пор остается тайной. Я могу высказать лишь свое объективное мнение относительно этой тайны, как может его высказать любой человек, не лишенный способности рассуждать. И тему «Тайны кремлевской любви» я выбрала не только потому, что она более общая. Именно потому, что она общая, есть реальная возможность не потеряться в лабиринтах тех разновидностей любовного чувства, которые присутствуют в нашей жизни. Именно из-за ее общего характера можно увидеть общие закономерности существования любви в широком смысле — национальной традиции и понять, как она влияла на формирование русского характера и русской истории. И еще. По моему глубокому убеждению, нельзя раскрыть и понять «Тайны кремлевской любви» без понимания любовной связи между властью и народом.

Лучше всего это представить на конкретных примерах. Существует расхожее мнение: «Каждый народ достоин своего правителя». Опуская философско-психологические доказательства, скажу, что он — это мы, а мы — это он. И если в настоящее время со стороны оппозиции слышны различные критические замечания и упреки в адрес президента Б. Ельцина, якобы обманывающего народ и не желающего уйти в отставку по состоянию здоровья (как задуманная, но так и не осуществленная процедура импичмента в Думе), то эти упреки и нам с вами — всем россиянам. Это не Б. Ельцин, а мы с вами находимся в полном душевном упадке; это не Б. Ельцину, а нам с вами провели аортно-коронарное шунтирование; это не Б. Ельцину, а нам с вами необходим периодический отдых или плановый медосмотр.

В свое время мне на глаза попала книга О. Вейнингера «Пол и характер», написанная еще в начале века. Она вызвала неоднозначную реакцию у меня, как у женщины, у моего мужа, как у мужчины, у наших друзей и знакомых, с которыми мы много и бурно дискутировали по поводу ее содержания и половой ориентации ее автора.