Василий Сарычев - Пудик навсегда

Конкуренция в команде будь здоров, так весь год за дубль и ковырялся.

А ноги чешутся, хочется играть. И тут пришло предложение по динамовской линии:

– Поедешь в Минск?

– Поеду.

Севидов не возражал.

На его игре обратная сторона луны особенно не отражалась. У кого-то сбоила стабильность, полз вес – скользили по наклонной – а этому нипочем. Вагон здоровья при плеймейкерских возможностях и сумасшедшая жажда игры делали Пудышева ключевой фигурой на поле.

Глава 2. Седьмое Небо

В Минск Пудышев приехал в бытность Евгения Горянского. Команда подобралась что надо: Боговик, Курнев, Байдачный, начавший входить в сок Прокопенко... Из белокаменной по той же динамовской линии прислали еще одного непрохонже – пудышевского одногодка, нападающего Курненина. И пошли плестись кружева на манер спартаковских, турнирного результата, однако, не приносившие.

За пределами поля – тоже кружева, только другого толка. Руководство республики видело, что интеллигентски мягкий Горянский не удерживает в рукавицах удалой народ, и поставило над командой милицейского генерала.

Да разве за ними уследишь?

Лихому холостяку выдали ключи от однокомнатной служебки на Танковой – пустили лису в курятник. Город невест Минск устроил его на все сто. Немеблированную квартирку Пудышев оформил экстравагантно, дав вольную знакомой художнице на роспись стен и получив микеланджеловские сюжеты, сомнительные для нашего человека. «Как ты, советский офицер, можешь спать под крестом!» – распекал его шеф Белсовета «Динамо» и, не добившись раскаяния, сослал в общежитие. Но скоро понял, что было спокойнее, и вернул с ключами возможность готовиться к матчам по своим рецептам, для иных молодых противопоказанным и неподъемным.

На его игре эта обратная сторона луны особенно не отражалась. У кого-то сбоила стабильность, полз вес – скользили по наклонной, как талантливый сосланец из московского «Спартака» Игорь Григорьев, – а этому нипочем. Вагон здоровья при плеймейкерских возможностях и сумасшедшая жажда игры делали Пудышева ключевой фигурой на поле.

«Когда не катит, надо что-то делать: собраться, пивка попить или шампусика, поговорить душевно. Посидишь, сбросишь зажимы – а завтра, глядишь, масть пошла».

Случались и творческие удачи. Это с его легкой руки ресторан гостиницы «Минск» получил сначала народное, а уже и официальное название «Седьмое небо». Этаж шестой, а «небо» – седьмое: гениально ошибся в ориентации.

Неровная игра команды, усугубленная экспериментом организаторов чемпионата, привела к последствиям. По итогам укороченного, в один круг, осеннего чемпионата 1976 года минское «Динамо» покинуло высшую лигу. Руководство республики не без сожаления рассталось с приятным во всех отношениях Евгением Ивановичем и сделало ставку на высвободившегося киевского мэтра – фундаментально подкованного Олега Базилевича. Тут и началось.

Олег Петрович провел ревизию и освободил из команды всех, кто не подходил под его лекало – десятка полтора человек. Возможности Пудышева сомнению не подлежали: по мобильности, азарту, игровому потенциалу был полузащитник под сборную, а его фестивальный норов старший взялся искоренить.

Но Пудышев такой человек, что на добрых чувствах из окопа первым поднимется, а к кому не лежит душа – за комбатом разве что волоком. Ну не нравился ему педант, отменявший отъезд на тренировку, если автобус опаздывал на две минуты, – и такой наставник хотел его перевоспитать! Да еще эти теоретические занятия... Пудышев признавал, Базилевич – дядька неглупый, но искренне считал, что свои заумности тренеры пусть на семинарах перетирают. Для себя он знал, что футбол – простая игра, отдал – открылся, и в следовании этой простоте оказывался нужен любому тренеру.

Кончилось все взрывом. В заключительном матче первого круга минчане проиграли главным конкурентам за выход в высшую лигу «Карпатам» – 0:2. Базилевич снял Пудышева на 33-й минуте. Накануне поездки во Львов полузащитник принял компанию, и наутро проверяющие извлекли из-под ванны восемнадцать бутылок от шампанского. Базилевич основного диспетчера от игры не отстранил, а показательно высек этой заменой, когда сам Пудышев уже счел, что в игре «акклиматизировался». На другой день Базилевич собрал команду на разбор и пустил пленку: вот что делает Пудышев в игре, а сейчас расскажу, как он готовился... Юрий слушать не стал, поднялся и пошел: неинтересно мне это...

Он от бунтов не прятался, но в зачинщиках не состоял, натура не та, однако недовольных было много, разом всех и прорвало. Вопрос стоял так: то ли оставлять Базилевича и искать идеальных игроков, то ли приставить к имеющимся другого тренера? А в Бресте гремел с молодой командой только закончивший ВШТ Эдуард Малофеев – вот и решение проблемы.

Что примечательно, Базилевич – теперь многие участники демарша признают – за полтора отпущенных года заложил хорошую базу. И даже тяжелый психологический фон, беспросветные эти тучи, довление функции над импровизацией сыграли свою положительную роль: не перетянутые до него вожжи пришедший на смену Малофеев отпустить не решился бы. Вышло как по заказу, команда ожила, раскрепостилась, заиграла.

Дорогой скрипкой в оркестре был Пудышев, совмещавший в себе спартаковскую легкость с исконно динамовским напором. Золотой возраст, двадцать пять, счастливо выпал на эру Малофеева.

С горящим тренером работалось, наряду с сердцем Данко и павианами у того была целостная система, еще не застывшая, развивавшаяся на глазах, были лед, акробатика, законы биохимии и биодинамики, были новые игровые принципы, которые разделяли игроки. Команда прибавляла, завоевывала зрителя во всех городах.

Еще одно лыко в строку: Юрий оформил брак с терпеливой Светланой, их отношения скрепила дочь. Археоптерикса легче было окольцевать, чем этого весельчака, а тут добровольно. Кураторы команды облегченно вздохнули, в жизни бурного полузащитника наметились якоря.

Отметить время от времени победу или заглушить неудачу – для Пудышева это был ритуал. Его натуре требовалось общество.

Кумиров узнавали на улицах, популярность зашкаливала, главное было не сойти с рельс, не загудеть со всеми здоровающимися, каких было на каждом углу. В команде имелась маленькая устоявшаяся компания, куда нечасто брали Прокопа, потому что народный герой, а лишний шум ни к чему. Тихо ушли – тихо вернулись. Случалось, конечно, нарушать и не вовремя, после чего остро чувствовали вину и отрабатывали втройне. Несколько одежек на себя перед тренировкой – и выгонять, а потом и в игре. Тонкий психолог Малофеев это чувство вины порой эксплуатировал.