Валентина Краскова - Кремлевские любовницы

В заключение у меня к Вам большая просьба: пока дело не решилось, не откажите держать его в строжайшем секрете, если же Вы мне откажете, то будьте милостивы вернуть мне это письмо обратно, оно Вам не будет нужно тогда, а ведьмы смертны и я бы не желал, чтобы праздное любопытство посторонних услаждалось чтением его.

Еще одна просьба: чтобы меня не томить, по принятии решения протелеграфируйте Ваш ответ по следующему адресу… Согласна или нет, это будет лишь условное Ваше согласие переговорить со мной по этому поводу.

В заключение целую Ваши ручки и во всяком случае остаюсь Вашим другом

А. Брусилов.»

«Милая и дорогая Надежда Владимировна!

Отвечаю по пунктам на Ваше письмо от 10–11 окт.

Вопрос 2-й: почему я именно к Вам обратился, а не к кому-либо другому, почему я предпочел Вас?

Точно на это я, откровенно говоря, ответить не могу, знаю лишь, что я ½ года боролся с мыслью вообще жениться, а потом мне было прямо отвратительно даже думать о какой бы то ни было женщине, кроме Вас одной. Почему — не знаю. Вы мне раньше, давно, очень нравились, но ведь мне случайно многие нравились. Раньше, чем отправить Вам мое решительное письмо, я долго боролся. Находил диким, невозможным с бухты-барахты, после 20-летн. промежутка, послать письмо с моим предложением, и вот — все-таки послал. Объясняйте это, как хотите. Гипнозу я не поддаюсь и, по мнению окружающих, обладаю сильной волей. Сам о себе судить не могу.

Могу еще добавить: от жены, по принципу, никогда никаких протекций или ден. средств не искал. Да теперь я сам, с Божьей помощью и милостью, не нуждаюсь в них: выбился и имею большие связи без посторонней помощи, содержание получаю хорошее, а богатства мне не нужно, никогда его не домогался.

Вот Вам и все. Остальное договорим при свидании. Целую Ваши ручки в надежде, что скоро увидимся и, авось, сговоримся.

Горячо и сердечно Вам преданный

А Брусилов.»

«Дорогая Надя!

Пишу потому, что со мною случилась странная история, которую необходимо изложить теперь же только для Тебя и Дены и прошу настоятельно это письмо прислать мне сейчас назад.

Сегодня, в 5 ч. у., меня разбудили перед Ковелем. Я сначала не мог понять, откуда и куда еду, но, одеваясь, увидел Твой мундштучок и сразу все вспомнил, страшно удивляет, что все это было. Ради Бога, не думай, что я не в уме, я только что вернулся после осмотра двух полков, совершенно спокоен, ни в чем не раскаиваюсь и остаюсь без изменения своих намерений, но если я, человек трезвого практического ума, что доказывается всею моею жизнью, действовал, и только по отношению к одной Тебе, в течение нескольких дней как бы в сонном экстазе, то не случилось ли то же самое и с Тобою? Ведь у нас вышел, исключительно по моей вине, как бы роман из сумасшедшего дома. Я только теперь проснулся и наяву охотно и сознательно подтверждаю мною совершенное, но вот как обстоит дело с Тобою? Не раскаиваешься ли?

Если да, то есть еще время отказать, ибо 1 000 р., данные на расходы, Ты можешь мне отдать, когда получишь наследство, а я ведь могу одолжить старым друзьям, как и мне многократно одолжали. А Тебя не должно останавливать в данном случае, ведь я ездил не за покупкою жены?

Еще раз утверждаю, что я лично остаюсь без всяких изменений, но очень прошу Тебя поразмыслить, нужен ли я Тебе и не какой-либо гипноз, либо самовнушение на Тебя действовали. Ведь за всю мою жизнь первый раз случилось со мною столь невероятное происшествие, да, вероятно, и с Тобою. Все это до того странно, что, если рассказать все мною совершенное в этом деле знающему меня, прямо последует вывод, что я спятил, хотя во всем остальном совершенно трезв. Итак, я ни в каких моих решениях ничего не изменил и не изменю, но еще раз прошу самой поразмыслить свой шаг. Ведь это на всю жизнь.

Трудно в письме выразить все, что я испытал, но дело не во мне, так или иначе, а я все рассчитал и очень охотно иду на все последствия, но подумай о себе, можешь ли сделаться мне любящей, преданной женой? Не штурмом ли я взял Твое согласие? Если это так, то тогда откажи, ибо это лучше, чем ад для оставшейся жизни. Я пишу совершенно спокойно и как бы Ты ни решила, я буду всегда помнить и думать о Тебе с благодарностью за Твою доброту.

Умоляю, напиши мне сейчас же ответ, а если можно, то телеграфируй одно слово: «желаю», если не изменила решения, «отказываюсь», если раздумала. Это нужно для того, чтобы успеть все устроить к нашей свадьбе, если Ты не изменила решения.

А. Брусилов.»

«Милая, дорогая Надя!

В дополнение к письму моему из Ковеля теперь, когда я вполне спокоен, не дождавшись еще Твоего ответа, я считаю долгом сказать: считаю Тебя перед Богом и людьми своей невестой и потому пишу на «ты», которое Ты разрешила мне.

Ты сама видела, что я в Одессе был в каком-то экстазе, в котором я никогда в своей жизни не бывал и, уповаю, впредь не буду. Уж, право, не знаю, что это такое было. Нет, в хладнокровном состоянии скажу следующее: желаю на Тебе жениться и буду рад назвать Тебя своей дорогой женой.

Дело не во мне, а в Тебе и вот почему: в течение 3 дней, которые я провел в Одессе, Ты мне несколько раз дала ясно понять, что я Тебе более, чем не нравлюсь. Теперь я это ясно понимаю, а тогда, в таком диком состоянии, в каком я был, оно как-то не доходило до ума и скользило по ушам. Пожалуйста, не думай, что я обижаюсь. Нисколько. Да ведь это все и дело относительное, ибо в моей жизни было несколько женщин, которые меня сильно любили, может быть, более за такие достоинства, которые Ты не знаешь. Но дело не во мне, а в том, что, сравнив меня по типу с одним из Твоих предков редкой уродливости, было ясно, что я Тебе скорее противен и я это не понял потому, что был в каком-то диком экстазе, который себе и теперь объяснить не могу. Почему при таких условиях Ты приняла мое предложение, я никак понять не могу. Думаю, что обстоятельства принудили, ибо связать себя на всю жизнь с физически неприятным существом — дело очень тяжелое, чреватое тяжкими последствиями: является позднее раскаяние и каторжная совместная жизнь или развод с церемонией или без оной.

Так вот, теперь в спокойном, обычном, нормальном своем состоянии я думаю: дело сделано, мы — жених и невеста, это переменить нельзя (не для меня, а для Тебя, бедная и милая), но безумно спешить со свадьбой не следует — было бы грешно по отношению к Тебе. Если Ты согласна, то назначим днем свадьбы 15 января. За это время Ты все хорошо обдумаешь, взвесишь и решишь, хочешь ли меня или нет. Если «нет», то откажешь, но если «да», то помни, что я не хочу лишь тела, но и души! Теперь Ты меня видела лишь в горячечном состоянии, я могу приехать повидать Тебя на Рождественских праздниках, спокойно будем наблюдать друг друга и, может быть, Ты станешь на меня иначе смотреть.