Александр Котов - Уральский самоцвет

— Помните — вы играете за великую страну — Соединенные Штаты Америки.

Роберт Фишер твердо возразил:

— Ничего подобного — я играю за самого себя!

Медики утверждают: человеку отпущено природой ограниченное количество адаптационной энергии — способности сопротивляться сильным внешним раздражителям. Несмотря на короткую жизнь, уже с раннего детства Роберту Фишеру пришлось пережить столько нападок, оскорблений и унижений, столь часто сопротивляться внешним раздражителям, что к тридцати годам он пришел опустошенный и разочарованный, потерял веру во все, чему когда-то служил и поклонялся, и в первую очередь самое важное — веру в людей.

Чуть не с пеленок устремлением Бобби Фишера, как, впрочем, многих в Соединенных Штатах, было создать себе обеспеченную жизнь, не зависеть от капризов меценатов. Эта цель руководила всеми его поступками, являлась главной движущей силой в жизни.

Выиграв в Рейкьявике шахматную корону, чемпион мира Фишер, казалось, был полон надежд и разумных планов.

— Вот стану чемпионом мира, буду играть по нескольку матчей в год. — обещал он нам в беседе на банкете в Ванкувере в 1971 году после окончания матча Фишер — Тайманов. И тут же добавлял свое неизменное: — Если, конечно, гонорары будут достаточно высокими.

Казалось бы, вот теперь-то и начнется пора «долларовой жатвы». Уж шахматному-то королю нетрудно будет получить наилучшие условия и наивысшие вознаграждения. Сначала все к тому и шло: получив приглашение возглавить команду США на шахматной олимпиаде в Скопле, стартовавшую через пару месяцев после рейкьявикской битвы, Фишер охотно ответил:

— Пожалуйста! Это будет стоить… сто пятьдесят тысяч долларов.

Шахматные лидеры Соединенных Штатов обиделись и таких денег не дали, тем более что и два других гроссмейстера — Ларри Эванс и Уильям Ломбарди поставили свои долларовые условия, конечно, поменьше, — «всего» по двадцать тысяч. В результате команда США приехала в Югославию в таком слабом составе, что одно время было опасение, что она не попадет даже в первую финальную группу.

Широкую рекламу получило специальное разговорное шоу, устроенное для Бобби Фишера знаменитым американским комическим киноактером Бобом Хоупом. За короткий разговор перед телевизионной камерой Фишер получил солидный гонорар. После этого любители считать чужие деньги заволновались и приготовились к обычным для Америки подсчетам: «Сколько «стоит» Роберт Фишер?», «Теперь-то он развернется, покажет себя, пойдет грести миллиончики».

К удивлению всех, Фишер вдруг охладел к шахматному бизнесу. С прямолинейностью, которую люди, близкие к нему, именуют «болезненной честностью», Фишер отвергает одно за другим самые выгодные предложения.

— Мы предлагаем вам сфотографироваться на фоне бутылки нашего пива. Получите за это сто тысяч долларов.

— Нет, — спокойно отказывается Фишер. — Это унижает шахматы.

— Тогда, может быть, вы согласитесь на наше предложение, — вступает в разговор служащий другого рекламного бюро. — Давайте сделаем такое фото: Фишер намыливает щеки перед бритьем. «Пользуйтесь только нашим кремом — его употребляет чемпион мира Фишер!» А за это вы получите… — И называется сногсшибательная цифра.

— Нет, — и на этот раз отказывается несговорчивый шахматный король. — Это будет неправдой — ведь я бреюсь электрической бритвой.

Предложили бы это коллегам Фишера, особенно тем, кто так яростно обвинял его за долларовый бизнес. Думаю, не ошибусь, если скажу: определенно нашлись бы такие, кто бросился бы намыливать щеки кремом, который раньше и в глаза-то не видели.

«Став чемпионом мира, — пишет гроссмейстер Роберт Бирн, — Фишер отверг множество выгодных коммерческих предложений на сумму почти в пять миллионов долларов. В наши дни ни один святой не способен на такое презрение к богатству».

И еще одно высказывание.

«После возвращения из Рейкьявика Фишер получил несколько заманчивых предложений, — пишет его советник «по связям с общественностью» Стэнли Рейдер, — приняв которые мог бы без труда заработать два с половиной миллиона долларов. Однако после более чем месячного размышления о том, не повредит ли принятие этих предложений его репутации как чемпиона мира, Фишер отверг их все до единого. Фишер готов принять лишь те предложения, которые, по его мнению, соответствуют интересам шахмат».

Вскоре, однако, он стал отказываться и от предложений «в интересах шахмат».

— Фирма «Интернейшенел Хилтон» предлагает устроить ваш матч в Лас-Вегасе с любым шахматистом по вашему выбору. Гонорар — один миллион четыреста тысяч долларов.

— Десять миллионов! — реагировал Фишер.

Как объяснил один из друзей чемпиона мира, он «заломил» такую сумму не ради наживы, а от нежелания «играть в шахматы на публике».

— Что вы мне говорите, я — старый гроссмейстер, я все понимаю, — шумел во время межзонального турнира в Петрополисе аргентинский гроссмейстер Мигель Найдорф. — Фишера больше не интересуют шахматы!

— Откуда вы это взяли?

— Две недели назад я предложил ему, по поручению одной аргентинской фирмы, 300 тысяч долларов только за то, что он наговорит на пленку несколько слов на любую тему. И вы знаете, что он мне ответил?!. Что его это… не интересует!

— Но, быть может, вы его неправильно поняли. Возможно, он хотел сказать, что его теперь не интересуют деньги?

— А! — махнул рукой Найдорф, давая понять, что разговор на эту тему его очень волнует.

Удивлялся мир шахматный, да только ли шахматный. Что-то не так ведет себя чемпион мира, как о нем писали. И принялись по-иному рассматривать его прошлые поступки. Маршалл, улаживающий дела Фишера в Рейкьявике, заявил:

«Бобби боится неизвестного, всего, что вне его контроля. Он хочет устранить элемент случайности как из своей жизни, так и из своих дел. Денежный вопрос в Рейкьявике был для него лишь способом установления контроля над устроителями матча».

Так совершенно неожиданно у вошедшего в годы зрелости Фишера исчезло вдруг долларовое божество, золотой телец, сияние которого долго слепило и привлекало мальчика, наслушавшегося похвальных песнопений. А ведь этот кумир часто мерещился ему в дни утомительных шахматных баталий на пути к шахматному трону. Теперь Фишер не только не поклоняется больше денежному божеству, а порой относится к нему с безразличием. Американский гроссмейстер Арнольд Денкер рассказывал мне, что он сам был свидетелем случаев, когда Фишер подписывал довольно значительные чеки пожертвований на религиозные и благотворительные цели.

Вполне возможно, что на формирование критического отношения Фишера к долларовому богу повлияло следующее событие, показывающее, сколь отвратительным это божество может быть. Перед матчем со Спасским в Рейкьявике Фишер заключил договор с известной кинокомпанией «Фокс», откупившей все права производить телевизионные съемки непосредственно в турнирном зале. А позже, когда выяснилось, что камеры мешают игре, нервный и возбужденный Роберт потребовал их убрать.