Александр Бурьяк - Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

«— Михаил, как вы узнали такую сногсшибательную новость? И кто для вас Высоцкий?

— Высоцкий, без преувеличения, был и есть один из символов русской национальной культуры и даже менталитета. По этой причине экспертную оценку фактов его биографии имеют право давать только профессионалы высшей квалификации. К коим себя и отношу. Информацию об этом я получил от одного из разведчиков ПГУ КГБ в 1987 году, когда учился в Институте им. Ю.В.Андропова. Откровенно говоря, ребята из 5-го Управления с большой неохотой об этом рассказывали. Мы с коллегой положительно оценили такую отличную вербовку. Но для нас это вовсе не сенсация, просто качественная работа спецслужб. Многие с гневом спрашивают — а зачем КГБ нужен был агент Высоцкий? Что он такого мог знать, какие секреты раскрыть?

Дело в том, что вербовали его по 5-й линии, то есть по антисоветчикам, потому что связи у Высоцкого были именно в этой среде. Агент Высоцкий отлично вписывался в главный принцип работы КГБ — агентов должно быть немного, но связи у них должны быть обширными.

— Можете назвать фамилию респондента?

— Фамилию разведчика не назову — не тот случай. Если бы шла речь о судьбе России, тогда другое дело. Да особых подробностей и не было, чисто технический разговор о вербовках звезд. Мой коллега отметил, что, по словам ребят из 5-го Управления, Высоцкий был „отличным „штыком““, (агентом на сленге КГБ – Б.К.). Есть люди, рожденные для агентурной работы, Высоцкий как раз таким и был.»

«Когда я обратился за помощью к бывшему начальнику 5-го Управления КГБ СССР Филиппу Бобкову, то не ожидал услышать от него такой откровенный ответ:

— Дела, связанные с Высоцким, я никогда не разрабатывал. Честно сказать, и особо-то не интересовался, где и что он делал. Знаю одно: в правах его никто не ущемлял. И уж тем более не преследовал. Хотя официального признания он при жизни действительно не получил. Это ясно. Так уж сложилось. Тут можно лишь гадать – почему? Повторяю, никаких конкретных указаний относительно него я никогда от вышестоящего руководства не получал. Возможно, какие-то его дела находились в разработке у каких-то провинциальных наших структур. Или еще где. Подчеркиваю — возможно… Но мне об этом ничего неизвестно. Если это так, то вопросы рассматривались вполне конкретные. Уверен, связаны они были с какими-то нарушениями законности, в которых Высоцкий был замешан. Детали мне неизвестны.

К сожалению, с именем Высоцкого связано множество слухов и домыслов. Я бы даже назвал многое из того, что преподносится сегодня в прессе, сплетнями. Не нужно делать из КГБ эдакого монстра, пасущего всех и вся в Советском Союзе. В Комитете Володю знали и любили. Он, кстати, не раз выступал перед нашими работниками в Москве. Думаю, и в других городах тоже. С ним дружили и конкретные люди в руководстве КГБ. И хорошо относились в самом высшем руководстве. Могу с уверенностью сказать, что никаких дел, секретных папок по Высоцкому в КГБ не хранится. Если что и было, передано в музей его имени.»

«Когда я показал ответ Филиппа Бобкова Крыжановскому, тот отреагировал бурно:

— Бобков вам врет, потому что вынужден врать. В КГБ-ФСБ любой документ имеет гриф секретности, и даже простое заявление типа „Да, в архиве ФСБ есть такой-то конкретный документ или такое-то архивное конкретное личное дело агента“ — это уже уголовно наказуемое преступление. Зачем ему говорить правду человеку, не имеющему отношения к спецслужбам?

Неужели, подумал я, Бобкову и Чижкову есть резон говорить неправду? Не верится, что Высоцкий был агентом, а, значит, как по-простому говорят в народе, стукачом. Потому что это противоречит всему его творчеству, жизни. Ведь в первую очередь он был поэтом, творцом, настоящим гражданином своего Отечества. Пусть в Отечестве нашем его и признавал только народ. Но такое признание гораздо выше так называемого официального. А как же все-таки объяснить свободу, даже вольность, с которыми этот человек жил практически в закрытом обществе? Объяснить это можно только ЛЮБОВЬЮ к нему людей. В том числе и тех, кто был у власти. Да еще тем, что его жена Марина Влади была членом ЦК Французской компартии, что имело немалый вес в политических кругах СССР. И что обеспечивало Высоцкому, как минимум, относительно свободную жизнь внутри страны и, как максимум, свободу передвижения по миру.»

Высоцкий не выступал в кремлёвском Дворце съездов, не получал званий «заслуженного» и «народного» артиста, потому что для него было утверждено фрондёрское амплуа. А с этого амплуа он имел больше славы и денег, чем имели «народные» и «заслуженные». А делать денюжку сразу обоими способами — фрондёрским и официозным — было, разумеется, невозможно ввиду их концептуальной несовместимости.

Если бы, к примеру, стали выпускать больше пластинок с песнями Высоцкого, его бы засветили как приручённого и он бы вывалился из своего фрондёрского амплуа, а ещё приелся бы, начал бы восприниматься более критично и в конце концов даже вызывать у многих раздражение (у некоторых он вызывал и без того).

В кино его снимали немного опять же из-за амплуа слегка гонимого, а также потому, что надо было и других агентов поддерживать. Михаила Козакова, к примеру. Далее, недозанятость в кино позволяла уделять больше времени весьма доходным концертам и написанию новых песен.

И агент, даже очень успешный по креативной части, должен ведь знать своё скромное рабочее место, а не воображать себя пупом земли. Пупом земли (коллективным) в советском раскладе был КГБ, а не какой-то Высоцкий.

Задачей Высоцкого во фрондёрском амплуа было оттеснять всяких Александров Галичей и Юлиев Кимов. Что, они ему едва в подмётки годились? Разумеется, да. Потому что он не давал им развернуться. Творческим людям для их доформировывания и для повышения их продуктивности позарез ведь нужны 1) положительная обратная связь от зрителей-слушателей, 2) кое-какая подкормка. А Высоцкий оттягивал разное такое на блистательного и выверенного себя.

И обратим внимание на самое важное в данном контексте обстоятельство: Высоцкий нигде не переходил за свои пресловутые (и уже порядком доставшие) «красные флажки». Только тёрся возле них и создавал впечатление, что местами немножко всё-таки переходит.

Высоцкий — в некотором смысле креатура КГБ, а не просто соприкасавшийся иногда с «комитетом» индивид: КГБ задавал смысловой коридор, в котором Высоцкому творилось, и обеспечивал Высоцкому «зелёный свет» сообразно амплуа.

Ко времени налаживания тёплых отношений с Комитетом глубокого бурения (приблизительно 1968 год) Высоцкий не был ещё ни алкоголиком, ни супер-знаменитостью, а был только слегка выпивавшим перспективным молодым актёром, испытывавшим нужду в некоторой поддержке. И его не на шпионаж определили ведь, а всего лишь на то, чтобы «правильно» пел в обмен на «неприкасаемость».