Александр Бурьяк - Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

У Юрия Нагибина, почти в тему («Дневник»):

«Мне же больше всего понравились песни Сергеевой. Странно, почему она так и не завоевала популярности, ну, хотя бы на уровне Визбора? До чего же таинственен секрет успеха! Ясно лишь одно — необходим привкус дешевки. Ведь Ахмадулина покорила аудиторию не стихами, действительно, прекрасными, а ломаньем, лестью, игрой в беззащитность и незаземленность. И Женька, и Андрей, и покойный Саша, и Высоцкий. Любопытно, что несравненно превосходящий и Сашу, и Высоцкого Булат не достиг уровня их популярности, а нежная, странная Новелла Матвеева прошла и вовсе стороной. Песни Сергеевой удивительны, но они не вышли за пределы очень узенького круга. Так называемые простые люди — свиньи; порой — весьма умильные чушки, но всё равно с сопливым пятачком, крошечными глазками, склонностью пожирать собственных детей, валяться в дерьме, а главное — без мозга и души.»

(Здесь «Женька» — Евтушенко, «Андрей» — Вознесенский, «Саша» — Галич.)

Некоторые вычитывают у Высоцкого очень необычные вещи. Скажем, некто Акбар Мухаммад даже представил такой вот как бы исламский взгляд на его творчество (см. «Слово о Владимiре Высоцкомъ»):

«Владимiръ Высоцкiй оставилъ огромное поэтическое наследiе — более семисотъ прекрасныхъ стиховъ и песенъ, которые показываютъ жизнь во всей ея полноте, и охватываютъ всю исторiю нашего мiра, со дня его сотворенiя до самаго конца.»

«Я считаю произведенiя Владимiра Высоцкаго наиболее красноречивою защитою человеческихъ ценностей, а его стихи, по моему мненiю, стоятъ въ одномъ ряду съ величайшими стихами всехъ времёнъ.»

«Многiе изъ его стиховъ и песенъ являются пророческими, и я считаю ихъ продолженiемъ пророчествъ Александра Пушкина и Редьярда Киплинга. Конечно, пророчества Владимiра Высоцкаго нуждаются въ толкованiи, и не все изъ нихъ могутъ быть истолкованы до ихъ исполненiя.»

«Въ воровской песне „Я въ деле“ поэтъ написалъ о законе, который данъ намъ въ Священномъ Коране:

«Песня „Высота“ повествуетъ о битве за высоту, на которой скрестились наши пути и судьбы, которую мы занимали и отдавали семь разъ, и которую мы возьмёмъ навсегда въ восьмый разъ. И есть шесть главныхъ посланниковъ къ человечеству, выделенныхъ въ Священномъ Коране — это пророки Адамъ, Ной, Авраамъ и Моисей, Iисусъ Христосъ и Святый Пророкъ Мухаммадъ, миръ имъ всемъ.»

И т. д. Короче, Высоцкий — всеохватчик истории мира, защитник итальянских девственницбазовых ценностей и даже немного пророк, причём пророк исламский. В самом деле, если религиозные навыки расшифровывания намёков приложить к тому, что у Высоцкого оказалось в текстах ради рифмы или красного словца либо благодаря неведомой цепочке ассоциаций, а то и в качестве намеренно подпущенной мути, можно открыть у него богатый второй слой смыслов (причём в вариантах — в зависимости от поисковых установок). Но вот беда: там не будет ничего нового, неожиданного. Ищущие обрящут только то, что искали, то есть, что способны распознать.

Множество известных людей искусства обозначилось возле Высоцкого теплейшими отзывами о его творчестве. Скажем, вот реплика от Иосифа Бродского: «Это был невероятно талантливый человек, невероятно одаренный, совершенно замечательный стихотворец. Рифмы его абсолютно феноменальны». Кстати, я с этим согласен (кроме «абсолютно феноменальных рифм»: я не понимаю, что это такое — но понял бы «оригинальные очень сильные рифмы»). Но всё-таки надо заметить на это следующее. Во-первых, публичные люди зачастую говорят не совсем то, что думают, и не всё то, что думают, а только то, что требуется, чтобы оставаться в публичных людях и на этом зарабатывать. Попробовали бы они высказать что-то критическое о Высоцком, превосходившем их по популярности многократно, — вылетели бы из обоймы массово чтимых на раз-два. Во-вторых, в том, что у Высоцкого было помимо творческого продукта (даже не нехорошие излишества всякие в личной жизни, а пример успешного лицемерия, идеологическая уплощённость, оттягивание массового внимания от более серьёзных вещей), эти видные восхвалители Высоцкого, как правило, мало от него отличались, так что чья бы корова мычала…

По существу Россия — в заднице, но — С ВЫСОЦКИМ. Говоришь: надо о том-то и о том-то серьёзно задуматься; отвечают: нет, лучше мы песни Высоцкого послушаем, потому как он — энциклопедия наших примитивных воззрений на этот сложный мир, а мы не собираемся устраивать тут вдруг переоценку всех ценностей.

Места в человеческих головах вообще-то маловато, поэтому если что-то туда впёрлось, для другого уже почти не будет ёмкости (вроде как «все это знают», но об implications таки не думают, а в них вся соль). Второй важный момент — это степени адекватности и интеллектуальной сложности «идеологем», впариваемых человекам: можно чуть «подтягивать» малодумающую массу вверх, а можно её чуть «опускать» или хотя бы закреплять на том убогом уровне интеллектуальности, на котором она пребывает. Высоцкий в основном «закреплял», иногда «опускал», но никогда не «поднимал», а только путался у поднимателей под ногами. «Поднятие» и популярность — плохо совмещающиеся вещи. «Поднимать» много сложнее, чем «опускать»: «опускаются» люди охотно, а «поднятие», как правило, принимают в штыки и рвутся что-то сделать с поднимателями. Скажем, Сократа вынудили принять яд, Иисуса Христа распяли, Джордано Бруно сожгли на костре. Сторонники-то у поднимателей случаются, но они всегда в меньшинстве.

В части массовых настроений Высоцкий был именно что выразителем, а не учителем. Но учиться люди в большинстве своём как раз не любят, а выражаться — всегда ЗА.

В культуре Высоцкий — феномен НИЗКОГО порядка: где-то на уровне анекдота (может, чуть выше). Бывает блистательным анекдот, бывает блистательным Высоцкий, «только этого мало». Выстраивать себе мировоззрение на уровне анекдотов могут разве что дураки, но их зато хоть пруд пруди.

Тезисы о Высоцком:

1. По содержанию своего творческого продукта Высоцкий принадлежит не к русской, а к русско-еврейской части русскоязычной культуры. Если хочется чисто русского, то это не к Высоцкому.

2. В борьбе за творческое место под солнцем Высоцкий существенно пользовался своей неочевидной еврейскостью, потому что евреи в среднем более склонны поддерживать евреев, чем русские — русских.

3. В моральном отношении Высоцкий был человеком двойственным: слушателям «впаривал» преждевременные «деревянные костюмы», а сам предпочитал «пляжи, вернисажи» и «рауты, вояжи».