Александр Бурьяк - Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств

Непонятно, почему фамилия «Высоцкий» была одиозной. Потому что еврейская — вряд ли. Статусным антисоветчиком он тоже не был. Можно предположить, что в Высоцком видели источник беспокойства: ночного шума, быстрой езды, паломничества поклонников. Впечатляющей фигурой Высоцкий являлся в основном для провинции, а в Москве хватало знаменитостей и всяких «крутых» помимо него, и часть из них относилась к Высоцкому как к конкуренту в борьбе за всенародную признательность. Володарский в интервью Борису Кудрявову:

«Еще во время строительства меня начали долбать соседи — Юлиан Семенов, Эльдар Рязанов, Андрей Дементьев, Григорий Бакланов — у тебя Высоцкий строит дачу, это запрещено, ты не имеешь права. Отнекивался, как мог.»

В. Янклович (типа бухгалтера у Высоцкого):

«По моим подсчетам, вложил Володя в дом очень большие деньги — тысяч сорок.»

Для масштаба: зарплата ведущего инженера в то время составляла около 200 рублей в месяц. Интернета тогда не было, печать цензурировалась, из-за чего доходы «небожителей» оставались для большинства неизвестными, иначе обожания было бы значительно меньше, потому что против природы не попрёшь, а природа человеков включает в себя такой мощный и в принципе нужный инстинкт, как зависть.

Марина Влади пишет супругу:

«Я еду в Лондон, а там как раз началась сезонная распродажа, и все ринулись за покупками. Три дня подряд с утра до вечера я провожу в магазинах в неописуемой толпе и покупаю все, чем можно обставить и украсить дачу. Салон в английском стиле, лампы, кровати, все домашние вещи, огромный холодильник, который — как ты просил — постоянно выдает кусочки льда. Еще я покупаю посуду, духовку, кухонный комбайн.»

«С помощью Олега Халимонова — друга В.В., который в то время работал в Лондоне — вся эта масса вещей была перевезена из Лондона в Москву… К концу 1979 года дача в основном построена.»

Для московской «верхушки» это была, наверное, средняя, так себе дача, а по нынешним «верхушечным» меркам она почти спартанская. Ради неё Высоцкий надрывался в Бухаре и чуть там не помер. Зачем ему был так нужен этот признак материального изобилия, сказать трудно. Может быть, чтобы отдалиться от любящего советского народа и теснее интегрироваться в слой «избранных».

Марина Влади («…полёт»):

«У тебя много приятелей среди директоров продуктовых магазинов. Чтобы порадовать тебя, они оставляют нам дефицитные вещи.»

То есть у Высоцкого, где надо, было очень даже «схвачено». Сказать, что так жили тогда все, не могу: если у всех «схвачено», это равносильно тому, что не «схвачено» ни у кого.

Валерий Перевозчиков («Правда смертного часа») о том, как Высоцкий 1 января 1980 г. пытался замять дело об аварии, в которую попал из-за превышения скорости:

«Усилия „закрыть“ дело об аварии не дают никаких результатов, хотя В.В. обращался к братьям Вайнерам, к своему школьному другу, который занимал высокий пост в ГАИ, по некоторым сведениям, даже к генералу Крылову — начальнику академии МВД…»

«Итак, дело об аварии в Октябрьском райотделе… И Высоцкий приглашает к себе домой следователя из этого райотдела…»

Вообще-то — чёрт знает что: любимец народа участвовал в моральном разложении общества и государства, чтобы избежать заслуженного наказания. «Демократь» потом, в конце 1980-х, много и пафосно вещала о коррумпированности «застойного» социализма, но если присмотреться, сама же его и коррумпировала.

Постановление суда по поводу той аварии:

«Осудить совершенное Высоцким В.С. нарушение. Учитывая полное признание своей вины и то, что Высоцкий В.С. дисциплинарного взыскания не имел и не допускал дорожно-транспортных нарушений, — товарищеский суд вынес ему общественное порицание, призвал его быть особо внимательным за рулем.»

Итак, «Высоцкий В.С. не допускал дорожно-транспортных нарушений»!

Сын, Аркадий Высоцкий, о лете 1980-го (цит. по В. Перевозчикову «Правда смертного часа»):

«…я не совсем удачно поступал на физтех, — у меня были две четверки, и я рассчитывал на его помощь».

Как это всё-таки было у них органично: чуть что — использовать связи, а потом ненавидеть гнусные советские реалии, которые они сами же и формировали.

Эдуард Володарский в интервью c Борисом Кудрявовым:

«Помню, Володя, когда ездил во Францию, возил через границу по 10–15 цветных телевизоров „Шилялис“. Я лично помогал грузить их на таможне. В Париже эти телеки почему-то пользовались бешеным спросом. Их продавали через комиссионки. На вырученные деньги Марина жила. Таможенники на эти манипуляции закрывали глаза. Володе прощалось многое.»

Скажем так: еврейская торговая «жилка» у Высоцкого имелась. Но напрём здесь не на еврейский момент (торговцев среди русских тоже немало), а просто на личность: очаровашка Высоцкий НЕ СТЫДИЛСЯ спекулировать в открытую. А КГБ, может быть, на всякий случай не мешал ему пачкаться.

Между прочим, говорят, телевизоры «Шилялис» отличались высоким качеством даже по западным меркам, так что Высоцкий вдобавок лишал советских граждан отличной бытовой техники — наверняка дефицитной, как многие хорошие вещи в СССР.

Кстати, контрабандистские успехи Высоцкого на фоне его сложностей с дачей показывают, что причиной его дачных проблем были отнюдь не отношения с Советской властью.

«Сказ о том, как Высоцкий деньги делил». Марк Цыбульский («Алиса в Стране чудес») цитирует композитора Алексея Чёрного:

«Высоцкий предложил мне написать музыку на его стихи к альбому „Алиса в Стране чудес“, — рассказывал мне Алексей Лейбович. — В это время мы с ним очень плотно общались, я написал очень много музыки для этой работы.

И вот однажды мне Высоцкий говорит такую вещь: „Давай мы с тобой сделаем таким образом. Я напишу музыку к одной песне, вся остальная музыка будет твоя, а на конверте мы напишем: „Музыка Высоцкого и Чёрного““.

Я говорю: „Нет, Володя, давай мы договоримся иначе. Если ты хочешь написать музыку, — напиши (я даже помню, что он хотел написать музыку к „Песне Кролика“; точнее, он хотел сочинить музыку, записывать он её не умел), и на пластинке укажем, что „Песня Кролика“ — это музыка и слова Высоцкого, а остальное — это музыка Чёрного“.

Он мне говорит: „Если я буду автором музыки, то потиражные деньги мы разделим пополам, а единовременные деньги за музыку ты получишь все“. Я говорю: „Нет, так тоже не пойдёт. Давай мы с тобой разделим деньги сообразно тому, кто и сколько написал. Это будет по-честному, мы же с тобой приятели“.