Иван Просветов - Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

– Ну, что ж, я хотел бы быть вербовщиком.

– Ладно, идите. Посмотрим, – закончил разговор Артузов. – Желаю успеха».

Пустить по верхам подразумевало:

«Надо использовать его выгодную наружность, знание языков, общий культурный уровень. Он может нравиться людям наверху общества, и это редкая у наших людей черта».

Это разъяснение Артузова осталось в черновике другой рукописи Быстролетова. [147] Пир бессмертных. Т. VII, С. 395.

Неизвестно, насколько честно и прямо он тогда рассказал о себе. Но если бы и признался, что прежде служил на белом флоте, то этим не смутил бы начальника советской контрразведки. Артузов – умнейший, блестяще образованный чекист, пользовавшийся доверием Дзержинского – отличался редкой проницательностью и умением разбираться в людях. «Опавший лист не возвращается на ветку», – говорил он о тех, кто усомнился в идеях непримиренчества и согласился сотрудничать. Артуру Христиановичу приходилось вовлекать в операции чрезвычайной важности не просто «бывших», а даже активных недругов советской власти. Одна из них – «Синдикат-2» – закончилась арестом Савинкова; другая – «Трест», дезинформационная игра с монархической эмиграцией, – еще продолжалась.

Конечно, студента-юриста не собирались сразу превращать в вербовщика. К Быстролетову присматривались – «подучим» растянулось на пару лет. А пока в ускоренном порядке оформили загранпаспорт гражданина РСФСР и обязали торгпредство в Праге официально взять его на работу. Став техническим секретарем редакции «Экономического бюллетеня», Дмитрий без особого трепета забросил учебу. За третий курс он сдал лишь один экзамен, и в октябре 1925 года был отчислен с факультета – вместе со Скачковым, тоже «неуспевающим». [148] ГА РФ. Ф. Р5765, оп. 2, д. 92, л. 37, 40.

Быстролетов не протестовал. Учеба, в общем-то, превратилась в бессмыслицу («Положение юристов катастрофично, – бил тревогу журнал «Студенческие годы». – Есть места, но иностранцев не принимают»), а у него уже имелось более чем ответственное дело. Но от публичной активности пока не отстранился. В 1926 году он был избран председателем Союза студентов-граждан СССР в Чехословакии и провел в Праге конференцию советских студенческих организаций за рубежом.

Товарищи не догадывались о его втором амплуа – также, как и о «специальной работе» Давида Штерна. Когда осенью 1925 года МИД Чехословакии решило выслать Штерна, то председатель союза Важенин отправил в ЦБ Пролетстуда разъясняющее письмо («Эта мера время от времени применяется к нашим активным товарищам») с просьбой «оказать содействие» своему заместителю по приезде в Москву. [149] ГА РФ. Ф. Р5574, оп. 1, д. 28, л. 1. Но советское полпредство задействовало свои связи, и Штерн в итоге остался в Праге.

Новый секретный сотрудник появился у ИНО ОГПУ в Чехо-словакии как раз тогда, когда там разразился шпионский скандал.

В марте 1925 года в Пражском земском суде при закрытых дверях разбиралось дело группы лиц, обвиненных в разведывательной деятельности в пользу СССР. Главные подсудимые – бывшие офицеры российской армии Пиотровский, Пентко и служащая Министерства иностранных дел Червинка. Из десяти обвиняемых оправдали только двоих. Чешская разведка не ошиблась – действительно ликвидировала агентурную сеть Разведупра РККА. Куда конкретно тянулись ниточки, так и не вскрылось, но сути ситуации это не меняло.

Газеты публиковали статьи с заголовками вроде «Дипломатические шпионы. Когда будет очищена вилла Тереза?» (там располагалось представительство СССР). Полиция установила наблюдение за сотрудниками полпредства.

В ответ чехословацкому МИД вручались ноты о провокациях; полпред Антонов-Овсеенко в июле 1925 года провел пресс-конференцию, на которой заверил:

«Представительство ведет кропотливую работу в интересах культурного и экономического сближения обоих государств. Эта его работа абсолютно беспристрастна… Наше торговое отделение, вступая в контакты с промышленниками, руководствуется только торговыми интересами».

Однако в ноябре 1926 года у полиции все-таки нашлись улики против Давида Штерна, и по решению МИД его выслали из страны. В том же месяце вопрос о советском шпионаже был поднят в чехословацком парламенте, в Праге прошел митинг, на котором выступил бывший премьер-министр Крамарж. Полпредство отбивалось заявлениями о лживых наветах со стороны «известных общественных кругов, поддержанных русскими белогвардейцами». [150] Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений. Т.2. М., 1977. С. 161–163, 265.

Пока Быстролетов осторожно входил в новую роль, Центру пришлось защищать его от своих же. В марте 1926 года полномочное представительство ОГПУ Северо-Кавказского края поделилось с ИНО подозрением: сотрудник торгпредства в Праге Д.А.Быстролетов – по всей вероятности, внедренный агент и провокатор. Необходимо выманить его в Советский Союз, в Анапу, где и арестовать.

«Дело Быстролетова ведется ИНО непосредственно, – сообщалось в ответном письме, – а посему просим никаких репрессивных мер на случай его приезда в СССР не предпринимать».

Дмитрия не только «отмазывали», но и шифровали: факт его привлечения к разведке не раскрывался, вдобавок высказывалась просьба «в случае приезда установить за ним по возможности наблюдение, о результатах коего нас известить». [151] В.Снегирев. Другая жизнь Дмитрия Быстролетова // «Правда». 1990. 25 февр.

Первое задание, которое получил Быстролетов, оказалось категорически далеким от защиты завоеваний социалистической революции. Самсонов-Гольст поручил ему разузнать секрет изготовления обувного лака, используемого на знаменитой фабрике «Bata». Для проверки лучше дела не придумать: в случае неуспеха беда невелика, при удаче информация будет не лишней для развивающейся советской промышленности. Быстролетов свободно говорил по-чешски, благодаря работе в торгпредстве приобрел кое-какие знакомства. Поручение он выполнил и был ориентирован на техническую разведку. Как секретному сотруднику ИНО ОГПУ ему присвоили псевдоним «Ганс». Превращение состоялось.

Техническая разведка появилась в ИНО по инициативе Дзержинского, возглавлявшего в то время Высший совет народного хозяйства СССР. Во внутренних документах она скромно именовалась органом информации о достижениях заграничной техники. «Перечень вопросов для заграничной информации» в марте 1926 года был разослан по европейским резидентурам. Самой значимой операцией Быстролетова по этой линии стала вербовка источника на заводе группы «Škoda» – от него, к примеру, получили сведения о составе и технологии закаливания особо прочной стали для стволов скорострельных авиационных пушек.