Иван Просветов - Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

«Вечером начинали молчаливый марш по уединенным тропинкам, через пустынные холмы и долины, уже подернутые лиловой мглой. Ночью делали привал где-нибудь на косогоре, под большой красной луной, медленно встающей из-за зубчатого ельника. После еды сидели рядом и курили, слушая ночные шорохи. А когда молочный туман поднимался с низины – спали, крепко обнявшись, прижимаясь друг к другу… Я помню завтраки на рассвете при бледнеющих звездах в горах среди скал и талого снега… Помню дремотные обеды в монастырском саду, за дубовым столом, на котором пенится крепкая брага в глиняных кувшинах. По синему небу плывут пушистые облака, далеко внизу искрится широкая гладь озера…» [160] Пир бессмертных. Т.II. С.61, 66.

Но наступали будни, и другой путь требовал своего – классовая борьба никуда не делась. Пролетариат Чехословакии добился проведения социальных реформ, но буржуазии удалось сформировать реакционное правительство, куда не взяли даже оппортунистов из социал-демократии. Компартия старалась всячески укреплять и расширять свое влияние в народе. Товарищу Шелматовой поручили возглавить женский агиткомитет Центрального рабочего кооперативного общества «Пчела» – одного из крупнейших в Чехословакии: провозглашалось, что «Каждый сознательный коммунист является членом “Пчелы”», а ее успехи демонстрировали силу пролетарского содружества. В марте 1928 года под эгидой «Пчелы» прошла первая конференция женщин-работниц Праги и окрестностей «без различия политических убеждений». У Быстролетова был свой идеологический фронт – студенческий союз, и еще обязанности в торгпредстве. Деловые связи СССР и чехословацких промышленников развивались, в 1928 году началось обсуждение перспектив межгосударственного торгового договора, а на знаменитой Пражской ярмарке образцов впервые открылся советский павильон.

До поры до времени Мария не знала, что муж ведет двойную жизнь. Просто думала, что он очень занятый человек.

«Когда меня привлекли к нелегальной разведывательной работе, я обратился за помощью к старому приятелю. Гришка не сочувствовал ни белым, ни красным, любил работать, хорошо одеваться и ухаживать за женщинами. Но и Россию любил тоже, и мое предложение принял хоть и без удовольствия, но всерьез… Выполнял задания без особого рвения, но всегда честно и совершенно незаинтересованно: он не нуждался ни в советском паспорте, ни в советских деньгах». [161] Там же. С. 24.

Григорий Георгиев по окончании института получил работу в фирме, торговавшей электрическим счетным оборудованием. И в эмигрантской среде оставался вне подозрений. Он «выполнил несколько нелегальных поручений по разработке отдельных лиц из эмиграции». [162] ЦА ФСБ. Д. Р-4219, т. 1, л. 166.

От одного из своих источников – сына высокопоставленного чиновника из МИД – Быстролетов узнал о существовании в Праге секретных курсов подготовки к шпионской работе в СССР. Вместе с Георгиевым он взял под наблюдение квартиру, где проходили занятия, и в подходящий момент провел там обыск. Удалось сфотографировать документы с именами, адресами и даже отпечатками пальцев учащихся и выпускников. Упоминания о дерзкой операции буквально разбросаны по книгам и рукописям Быстролетова. Курсы якобы организовал бывший царский генерал, который в армиях Деникина и Врангеля натаскивал бело-гвардейцев, отправлявшихся в большевистские тылы. На занятиях обучали разговорной лексике, манерам и бытовым привычкам, устоявшимся в разных слоях советского общества. Услугами генерала пользовалась даже английская разведка. Лишь в «Рукописи Ганса» названа его подлинная фамилия – Иностранцев. И во всех вариантах этой истории факты плотно перемешаны с вымыслом [163] В предуведомлении к «Рукописи Ганса» Быстролетов отметил: «Совершенно естественно, что за 43 года очень многие подробности не удержались в памяти». Как на помеху он также сослался на последствия тяжелой болезни, пережитой во время лагерного заключения. .

Михаил Иностранцев – начштаба дивизии и командир бригады на германском фронте, а в белой Сибири генерал для поручений в ставке Колчака – руководил в Праге кружком по изучению истории мировой войны, учрежденным в сентябре 1927 года при Русском народном университете. Поначалу его слушателями числились 76 офицеров, позднее – уже 220. Все они состояли в Русском общевоинском союзе.

В этом кружке у советской разведки имелся свой человек. Михаил Бойко некоторое время был секретарем Союза студентов-граждан РСФСР и входил в правление нового, объединенного союза. А после 1924 года кардинально сменил роль. Чрезвычайно упорный, энергичный, решительный и волевой человек, он, по словам Быстролетова, выполнял поручения Гольста и помогал в нелегальной работе Штерну. В частности, сумел наладить контакт с представителем английской разведки в Праге. Каким образом сумел «перекраситься» человек, читавший лекции в политшколе и участвовавший в драке с белоэмигрантами в Народном доме, остается только гадать. Однако его прошлое никуда не делось – Бойко начинал у белых вольноопределяющимся, эвакуировался из Крыма в унтер-офицерском звании, и в Галлиполи числился при штабе 1-й пехотной дивизии. С одобрения советской резидентуры Бойко успешно внедрился в РОВС и «в дальнейшем работал в РОВСе». [164] Следственные показания Д.Быстролетова. ЦА ФСБ. Д. Р-4219, т. 1, л. 306–307; ГА РФ. Ф. Р-5574, оп. 1, д. 27, л. 24, 34; БД «Участники Белого движения в России»; А.В.Ганин. Пражский кружок по изучению Первой мировой войны // Военно-исторические исследования в Поволжье. Саратов. 2017. Вып.11.

Борьба с этой организацией, объединившей значимые силы по всему миру, являлась одной из главных задач ИНО – особенно острой после того, как выяснилась ее нацеленность на проведение диверсий и террористических актов в Советском Союзе. Некоторых агентов РОВС удавалось задерживать в приграничных районах. Однако одна из групп добралась до Ленинграда, забросала бомбами партклуб и скрылась. В июле 1928 года ИНО стало известно, что генерал Кутепов, возглавивший РОВС после смерти Врангеля, «ведет горячую вербовку добровольных агентов, готовых выехать в СССР для террористической работы». По свидетельству офицера-белоэмигранта, центром разведывательной деятельности РОВС была Прага:

«[Эта работа] руководилась и осуществлялась капитаном Павлом Трофимовым… Школы разведывательной службы в полном смысле этого слова я не знал. Мог лишь быть инструктаж с людьми, уже бывшими в пределах СССР и в пограничных государствах. Инструктаж заключался в знакомстве с обычаями и нравами, речью, наиболее употребимыми словами, подбором соответствующей одежды, в умении держать себя во всех слоях населения, необходимых приемах для сбора сведений и заведения знакомства». [165] Из протокола допроса поручика В.И.Красавина, служившего в годы Второй мировой войны в сформированной немцами Русской национальной бригаде. РГАСПИ. Ф. 69, оп. 1, д. 751, л. 278. Автор благодарит историка И.Петрова за предоставленные выписки из документа.