Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 3

Штурмовики выполнили свою задачу и уходили на свой аэродром. Возле них, отбиваясь от врага, проносились Погодин и Шпынов. Я остался прикрывать Мишу. За хвостом его «лавочкина» курился дымок. Как только пересекли линию фронта, Попко сел на «вынужденную». Дождавшись, когда к машине Михаила подбежали наши пехотинцы, я возвратился на свой аэродром.

— Надо бы сейчас слетать на «У-2» и узнать, что с Попко, — предложил Погодин. Все поддержали его идею.

Посланный самолет возвратился из района вынужденной посадки у села Биволары, за Прутом. Мы узнали, что Миша ранен и сильно обгорел. Зажигательный снаряд попал в парашют. Вечером Попко отправили в госпиталь. В полк он вернулся в конце войны.

В небе над Молдовой.После того как Кирилл Евстигнеев сбил девять первых вражеских самолетов, судьба попыталась подвести черту его боевой жизни.

Случилось это над Обоянью, маленьким русским городком, что стоит на полпути между Курском и Белгородом. Ожесточенным воздушным боям, казалось, не будет конца. Гитлеровцы ежедневно бросали армады новых стервятников. У них было численное превосходство. Каждому нашему летчику приходилось драться с двумя, тремя и даже пятью самолетами противника. Тот бой был такой же — тяжелый, изнурительный, с превосходящим по числу врагом…

…Резкий толчок встряхнул самолет Евстигнеева. Сильная боль в ногах. Запахло гарью. Оглянулся. Никого. Только, разваливаясь на куски, все еще падал сбитый им «юнкерс». Девятый по счету. Кончился боекомплект. Пора уходить. И вдруг, на выходе из пикирования, резко сдал мотор. Евстигнеев нажал на сектор газа. Еще раз. Еще… Мотор больше не повиновался летчику. Падала высота. Землю он уже почти чувствовал и фюзеляжем самолета и собственными ногами. Смотреть надо было в оба.

«Но куда это так бегут фрицы?» — подумал Кирилл, увидя, как они выскакивают из кюветов, из-под машин. И тут же догадался: да это же они в его сторону, к ближайшей поляне, где по их расчету вот-вот он должен сесть «на вынужденную». Последние метры высоты. Гитлеровцы так уверовали в близкую добычу, что уже не стреляли, давая ему полную возможность или покончить с собой самому, или сдаться на их милость…

Евстигнеева не устраивало ни то, нй другое. И он, движимый мелькнувшей надеждой, начал быстро-быстро «отдавать от себя» все, какие только были в его кабине, рычажки. Нет, нет, его не осеняла еще вполне ясная догадка. В нем лишь шевельнулось что-то забытое… Винт? На большой шаг его! Первая включена. Включил вторую. «Альвеер? А что, если качать бензин вручную, альвеером?» И вдруг с первым качком альвеера мотор ожил. А самолет, едва не коснувшись фюзеляжем земли, на мгновение завис, будто оцепенел, и потом все быстрее пошел вперед и вверх.

Немцы буквально остервенели. Они открыли огонь по «лавочкину». Один из первых выстрелов обжег Кириллу голову. Он покрутил, покачал головой, чтобы убедиться, на что она способна еще, и почувствовал — слепнет. Машинально дотронулся до лба. Обрадовался, ощутив под пальцами кровь. «Так это она застилает. Значит, мы еще поживем!» — яростно подумал Евстигнеев, протирая глаза и оглядываясь. «Лавочкин» его, весь иссеченный пулями, летел, как-то странно скособочась. «Чудо-птица», — горько улыбнулся летчик и снова заработал ногами. Но педали под ногами ходили ходуном, безжизненно: тяги были перебиты. Почти неуправляемый самолет и раненый летчик из последних сил тянули на свой аэродром…

Единственное, на что оказалась способной судьба, — вырвала летчика из строя на неопределенное время. Так, во всяком случае, можно было понять врачей: «Лежите спокойно, надо лечиться…» Но летчик решительно пошел наперекор и судьбе, и приговору, вынесенному врачами.

— Уйду, обязательно уйду, — твердил он.

Летчик настоял на своем: выписался из госпиталя, не дожидаясь, пока затянутся раны. Добрался в свой полк. Ходил по аэродрому на костылях. Просил полкового сапожника сшить из плащпалатки брезентовые сапоги, чтобы легче ногам было. Начал летать, принял эскадрилью.

После русской Обояни — Молдавия.

Передо мной вырезка из фронтовой газеты за 28 марта 1944 года. «В течение одного дня, — говорится в заметке, — в трех ожесточенных боях над Молдавией 22 самолета «лавочкин-5», ведомые Кириллом Евстигнеевым и Иваном Кожедубом, сражалась со 156 самолетами противника и сбили девять вражеских машин. Две из них уничтожил Евстигнеев».

В небе Молдавии Евстигнеев довел счет сбитых самолетов до сорока, а Иван Кожедуб — до сорока двух.

В августе сорок четвертого года — боевые полеты над Кишиневом. Нещадно палило жаркое южное солнце, в прозрачном чистом небе над Кишиневом, распластав серые, с черными крестами крылья плывет вражеский бомбардировщик. Евстигнеев, взлетев, устремился в погоню за ним. Все ближе и ближе ненавистная машина. Торопя встречу с врагом, летчик подался вперед. Пальцы застыли на кнопке пушек. Еще чуть-чуть. На прицеле бомбардировщик. Что-то барабанит по очкам, острые иглы впиваются в лицо. Снаряд попал в лобовое бронестекло машины, но не пробил его.

Мгновение для ориентировки, и Евстигнеев бросается в новую атаку на врага. «Лавочкин» Кирилла, задрав нос, круто, почти отвесно ввинчивается в небо и оттуда, сверху, камнем падает на самолет врага. Стучит в висках, липнет к спине взмокшая под комбинезоном гимнастерка. По лицу катятся струйки пота. Рев мотора заглушает короткую, как удар ножом, очередь. Знакомый запах горелого пороха щекочет ноздри. От пушек «лавочкина» тянутся огненные шнуры к вражескому самолету. Евстигнеев еще стрелял, когда позади него послышался взрыв. Летчик оглянулся. Из черного дымного облака падали обломки «Юнкерса».

Внушителен боевой счет Кирилла Евстигнеева. В боях за Украину и Молдавию он сбил 31 вражеский самолет. Целый полк! Что и говорить, враг, зажатый в ясско-кишиневском котле, хорошо почувствовал силу евстигнеевских ударов.

Были бои у смелого летчика и после Молдавии. Всего за войну он сбил 57 вражеских самолетов, став одцим из самых результативных советских летчиков-истребителей. Родина высоко оценила орлиное мужество Кирилла Евстигнеева — на его груди сверкают две Золотые Звезды Героя Советского Союза. Помнит его и Молдавия. Имя отважного летчика, генерал-майора авиации Евстигнеева, занесено в список почетных граждан нашей республики.

Вышвырнув фашистские полчища из пределов Правобережной Украины и достигнув рубежа Пашканы, Яссы, Унгены, Оргеев, Дубоссары и далее на юг до Черного моря, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов стали закреплять свои позиции и готовиться к новым боям. Наступила оперативная пауза. Черноморский флот, продолжая боевые действия на море, перегруппировывал свои силы в освобожденные порты и базы для того, чтобы более эффективно использовать их на коммуникациях противника и против его военно-морских баз. Учитывая, что перед левым флангом наших войск находились такие труднодоступные водные рубежи, как Днестровский лиман шириною до 10–12 км, а далее река Дунай с многочисленными рукавами, где у противника были крупные речные силы, было решено создать Советскую Дунайскую военную флотилию. Она должна была содействовать войскам в наступлении при освобождении Молдавии и при действиях советских войск в бассейне Дуная. Организация Дунайской военной флотилии была поручена мне, командовавшему тогда Азовской флотилией. 15 апреля 1944 года меня уведомила об этом директива начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала Ивана Федоровича Голубева-Монаткина.