Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 3

Два штурмовика, подняв клубы пыли, взлетели и взяли курс на юго-запад. Легкая дымка ухудшала летчикам горизонтальную видимость. Штурмовикам чаще всего приходится смотреть вниз, чтобы лучше ориентироваться на местности и не пропустить ни одной важной цели. А тут нужно сфотографировать оборонительный пояс, защищающий Кишинев. Задача стояла трудная:.внезапность атаки и съемки с высоты менее четырехсот метров сильно насыщенного района Кишинева зенитным огнем.

Линию фронта проскочили с Кобзевым на большой высоте. Только миновали передний край — начались облака. У меня не было достаточного опыта слепых полетов. Передал по радио Кобзеву:

— Пробиваю облака.

Выскочил из молочной мути и сразу же оказался в кольце разрывов зенитных снарядов. Летел со снижением. Над целью я резко пошел вниз и спикировал до 100 метров, такой маневр повторил и Кобзев. Мы обстреляли и сфотографировали все что было возможно. Затем, сделав крутой подъем, пустились в обратный путь. Вскоре за выполнение боевого задания по фотографированию оборонительного пояса Кишинева я был награжден орденом Славы II степени.

В августе началась знаменитая Ясско-Кишиневская операция. Советские войска повели бой за полное освобождение Молдавии. Каждый день теперь летали мы с товарищами на штурмовку укреплений возле Бендер, Дубоссар, Бравичей. Особенно памятный бой на молдавской земле я провел у села Гура-Галбенэ, где немцы создали прочную оборонительную линию. Меня вызвал к себе командир полка.

— Вот у этой деревни, — указал он, — сильные немецкие укрепления. Нужно нанести по ним удар.

— Ясно, товарищ полковник, разрешите выполнять?

И вот эскадрилья в воздухе. Слева от меня Николай Кирток, справа Михайлов. Все идут плотным строем на высоте 1500 метров. Впереди виден окутанный утренней дымкой Днестр. На его западном берегу наземные части ведут тяжелые бои. За десятки километров заметен дым горящих молдавских деревень. Над линией фронта нас встречают огнем вражеские зенитки.

Моя «семерка» идет с небольшим снижением на цель. Впереди отчетливо видны траншеи, блиндажи, дзоты.

— В атаку! За мной! — командую по радио и, повернув самолет влево, перевожу его в пике. За мной пикируют остальные штурмовики, пуская «эрэсы» и сбрасывая стокилограммовые бомбы на головы фашистов. В воздухе появились черные шапки разрывов снарядов. Это заговорила зенитная артиллерия противника, опомнившаяся от внезапного удара наших самолетов. Но и она не смогла остановить стремительный удар штурмовиков. И вдруг показались вражеские истребители, они шли двумя ярусами. В первом ярусе «мессеры», во втором — «фоке-вульфы». Фашистские самолеты все ближе и ближе. Вдруг я стремительно бросаю свою машину вверх и быстро начинаю уходить от своего звена. Тотчас же четверка «мессершмиттов-110» метнулась в мою сторону.

«Клюнули гады. Очень хорошо!» — подумал я. Четыре «мессера» настигали мой «ИЛ-2». Вот один набрал высоту и коршуном ринулся на меня. Я только и ждал. Резко сбрасываю газ, выпускаю тормозные щитки. Немец проносится мимо, а вслед ему ударили пушка и пулемет штурмовика. «Мессершмитт» загорелся и камнем рухнул вниз. Это было так неожиданно, что три остальных фашистских истребителя растерялись. Я зашел в боевой разворот и устремился им навстречу. Два самолета успели отвалить в стороны, а один «мессер» оказавшийся ниже, попал под прицельный огонь стрелка. Очереди пулемета изрешетили истребитель, пробили бензобаки, и «мессершмитт» вспыхнул, развалившись в воздухе.

Тем временем три самолета моего звена вели нелегкий бой с четырьмя вражескими истребителями. Немцы вскоре не досчитали еще одного самолета, но и один наш штурмовик был сбит, а пилот выбросился с парашютом. Так еще один тяжелый бой, проведенный в небе Молдавии, остался в моей памяти.

Через несколько дней мы с Анатолием Кобзевым вылетели на разведку в район Ясс, Тыргу-Фрумос, Прикарпатья.

Углубившись во вражескую территорию, начали передавать разведывательные данные по радио и фотографировать передвижение вражеских колонн. Летели на высоте 500 метров, облачность 8 баллов.

Подлетая к реке Серет, прямо по курсу увидел бронекатер… И тут же скомандовал:

— Атакуем!

Штурмовики стремительно понеслись вниз, в долину, по которой протекала река. Я повернул самолет влево, чтобы перекрестие прицела легло точно на катер. Мой ведомый Анатолий Кобзев искусно повторил маневр. Два реактивных снаряда и пять пятидесятикилограммовых бомб разорвались рядом с катером. Тотчас же открыли огонь вражеские зенитки: невдалеке была немецкая переправа через реку. Слева и справа появились черные шапки разрывов. Я увидел, что катер зигзагами уходит вверх под защиту зенитных батарей.

— Повторяем заход, — приказал он.

Обрушилась новая волна реактивного и пулеметно-пушечного огня, градом посыпались бомбы. За второй атакой последовала третья, четвертая… Новый бомбовый удар обрушился метко на катер, сфотографировав его в момент затопления, мы с Кобзевым благополучно возвратились на аэродром.

…Так и шли трудные боевые будни. Мы, все летчики, по-сыновьи любили свою Родину и люто ненавидели врага. И каждый наш боевой вылет был продиктован именно этой нестерпимой, жгучей ненавистью к фашистам, осквернившим нашу родную землю, и чувством огромной ответственности перед страной, перед партией, вырастившими нас. И слова — Родина, Коммунистическая партия, партийный долг — произносили с особым волнением. И своими ежедневными ратными делами мы доказали свою самоотверженную любовь к Родине, свою беспредельную ненависть к фашизму.

Бои шли над Польшей. Гвардейцы-штурмовики по-прежнему взаимодействовали с наземными войсками, сражаясь на глазах тысяч советских бойцов.

Однажды утром, в десятом часу, меня вызвали на командный пункт. Озабоченный командир полка, мельком взглянув на меня, сказал:

— Вот кстати! Мне нужен опытный летчик-разведчик, чтобы проверить данные об одном штабе фашистов. Говорят, немцы запрятались в роще, в районе Красно.

Он показал место на карте. Задача предстояла нелегкая, штаб немецкого корпуса располагался в зоне наибольшего насыщения зенитным огнем.

Я пошел на высоте 600 метров. Примерно километров за пять до цели связался со станцией наведения. Станция сообщила, что обстановка спокойная: истребителей противника нет.

Вскоре вышел к цели, спикировал, ударил бомбами и реактивными снарядами. Увидел, как внизу в панике заметались фашисты. Пошел на второй, третий заход… Задание выполнено. Сфотографировав свою работу, я улетел домой. Вскоре мне вручили третий орден — орден Славы I степени, золотой знак высшей солдатской доблести.