Марк Берроуз - Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Когда его персонаж Смерть говорит в книгах Плоского мира, его слова не звучат в буквальном смысле, а появляются в сознании слушателя. И в момент спокойствия в голове Терри возник голос отца, попросившего его не тревожиться и добавившего, что все происходит так, как должно. Пратчетт сказал журналисту из The Times, что не считает, будто на него снизошло религиозное откровение, но он почувствовал, что начал понимать тех, кто оказался в таком же положении. Его рассказ занял крошечное место в большом очерке, но средства массовой информации тут же за него ухватились – их всегда интересовали заголовки-приманки. «Терри Пратчетт говорит, что нашел Бога», – кричали газеты на следующий день.

Пратчетт был совершенно уверен, что ничего подобного с ним не случилось, и лишь отшучивался, что с трудом может найти свои ключи. Вскоре он отправил небольшую заметку в Mail On Sunday, которую озаглавил «Божественное мгновение» [250] Перевод И. Нечаевой. : он рассказал о своем отношении к религии, связав собственное прошлое с резкой трактовкой догматов в «Народе», что, как он утверждал, подпитывалось еще с раннего возраста осознанием того, что «Божий акт», уничтоживший целую семью, и «чудо», спасшее одного человека, исходили из одного источника. Пратчетт был уверен: голос, который он «слышал» в тот день, не принадлежал Богу или его отцу в буквальном смысле – то была духовная часть человеческого мозга, способная мыслить абстрактно и испытывать восторг от музыки или другого произведения искусства. Он заявил, что потенциал для откровения рождается внутри человека. Этот постулат хорошо знаком всякому, кто читал книги Пратчетта, где люди создают себе богов, а не наоборот, и «тьма за глазами» отличает человека от животного. Его подробная статья могла бы разъяснить ситуацию, если бы сайт Mail не выпустил ее под заголовком: «“Я постоянно создаю богов, а теперь думаю, что Бог существует”», – заявил автор фэнтезийных романов Терри Пратчетт. Если общепринятый Бог христианских догматов действительно существует, то сэр Терри Пратчетт изо всех сил старается сыграть на его нервах».

Вопрос о смерти был неизменно связан с разговорами о болезни Альцгеймера, как в буквальном смысле, так и в форме «живой смерти», ждавшей своего часа, пока болезнь набирала силу. Терри знал, как и все страдавшие от деменции люди, что прогресс заболевания неизбежен и рано или поздно его мозг лишится необходимых связей. Хотя его сердце будет продолжать биться, пройдет некоторое время, и наступит момент, когда он перестанет быть Терри Пратчеттом, больше не будет писать, шутить, язвить. По мере усиления симптомов ЗКА он может потерять зрение или утратить способность понимать то, что видит. Для Терри эта мысль была невыносима. Он лишится своей привычной жизни, и если у него будет выбор – а он твердо решил получить на него право, – Пратчетт хотел мирно закончить свои дни на земле до того, как болезнь зайдет слишком далеко. Он также знал, что с точки зрения закона сам не сможет принять такое решение. Все в большей степени любой разговор о деменции переходил к обсуждению проблем эвтаназии или помощи в самоубийстве, или, как предпочитал говорить Терри, «помощи в смерти», и насколько этично, морально и законно дать человеку право принять соответствующее решение, когда придет время.

Терри стал страстным участником кампании за право умереть. Он считал вершиной жестокости заставлять человека продолжать влачить жалкое существование, когда жизнь для него становится невыносимой, и полнейшим безумием наказывать тех, кто помогает людям, которых они любят, положить конец их страданиям на земле. Помощь в смерти быстро стала неминуемой частью любого интервью Терри Пратчетта, так же как болезнь Альцгеймера и «история с черепахой». Первый аспект занимал все больше места в 2009 году, когда сэр Терри присоединился к кампании Британской гуманистической ассоциации (теперь Гуманисты СК) перед обсуждением проблемы в палате лордов, чтобы пролить свет на права людей, отправившихся за границу, чтобы легально умереть.

Этот вопрос возник благодаря истории Дебби Перди, страдавшей от прогрессировавшего рассеянного склероза, которая боялась, что ее мужа привлекут к уголовной ответственности, если он поможет ей добраться до страны, где эвтаназия разрешена. В конце первой декады 2000-х годов возникло еще несколько громких дел, вызвавших споры вокруг помощи в смерти. Самым знаменитым стал случай Тони Никлинсона, британца, у которого развился синдром изоляции после того, как он перенес инсульт. Никлинсон хотел, чтобы ему помогли умереть, но Высший суд не пошел ему навстречу, и он умер от голода, отказавшись принимать пищу в 2012 году. Пратчетт хранил фотографию Никлинсона в своем кабинете как напоминание о том, что следует продолжать борьбу. В августе 2009 года Терри написал статью для Mail On Sunday, озаглавленную «Отправьте меня на небо, когда придет конец» [251] Перевод И. Нечаевой. . Пратчетт рассказывал о своей работе журналистом, об ужасах смерти, которые ему довелось наблюдать, и пожилой медсестре, которую встретил в шестидесятых годах: она говорила о том, как «указать путь» или «отправить на небеса», когда боль пациента становится невыносимой. Эта концепция принесет плоды в его следующем романе, истории Тиффани Болен «Платье цвета полуночи». В статье Терри впервые упомянул собственную смерть, он знал, что даже при самых благоприятных условиях она произойдет в конце ближайшего десятилетия. Он сказал, что хотел бы иметь возможность умереть у себя дома, сидя в удобном кресле, в саду, с бокалом виски в руках, под музыку композитора шестнадцатого века Томаса Таллиса, записанную на его айпод: хорал Spem In Alium.

В начале 2010 года Пратчетт стал первым романистом, приглашенным на престижную «Лекцию Ричарда Димблби», которую транслировали по BBC 1 на аудиторию в пять миллионов. Впервые подобные лекции начали читать в 1972 году в память тележурналиста Ричарда Димблби, ставшего ведущим новостного канала BBC. Каждый год семья Димблби выбирала влиятельного общественного деятеля, чтобы он прочитал сорокапятиминутную лекцию на выбранную им тему. В прошлом почетными гостями были герцог Эдинбургский, принц Уэльский, бывший архиепископ Кентерберийский, Роуэн Уильямс и знаменитый изобретатель Джеймс Дайсон. От Пратчетта ожидали, что он будет говорить о деменции. Вместо этого он написал трогательную и одновременно гневную речь с просьбой проявить сострадание к тем, кто нуждается в помощи в смерти.

Терри был горд и благодарен, ведь приглашение давало ему возможность подробно изложить со столь известной и уважаемой трибуны свои мысли о том, что его так сильно волновало. Конечно, возникала проблема. В прошлом Пратчетт любил публичные выступления, он произнес немало речей как почетный гость на конвентах по всему миру, наполняя свои выступления остроумными шутками и уверенно разбираясь как с крикунами, так и доброжелательными выступлениями с мест. Однако его ЗКА создавала дополнительные трудности. В свои лучшие дни Терри мог произнести всю речь без запинки, но его состояние было непредсказуемым, и существовала вероятность того, что он не сможет сосредоточиться на лежавшем перед ним тексте.