Марк Берроуз - Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Несмотря на обвинения в прямо противоположном, в документальном фильме старались сохранить сбалансированный взгляд на чрезвычайно сложную моральную проблему. Пратчетт выступил в роли страстного адвоката за право серьезно больных людей закончить свои страдания на собственных условиях, но ему пришлось постоянно сталкиваться с убедительными аргументами противников этой идеи. Одна женщина, жена человека с болезнью двигательного нерва, казалось, с трудом сдерживала ярость, так она сочувствовала Лин, когда Терри сказал ей, что намерен подумать о самоубийстве, вопреки ее мнению. Неожиданный баланс фильму придал Роб Уилкинс, который выглядел все более смущенным по мере того, как снимался фильм, несмотря на настойчивое убеждение Терри, что эвтаназия – совершенно верное решение. В какой-то момент они вдвоем беседовали с Эндрю Колганом, страдавшим рассеянным склерозом 42-летним фанатом научной фантастики, который приехал в Цюрих, чтобы умереть. Его смерть была запланирована на следующий день. Колган сидел с Пратчеттом и Уилкинсом накануне назначенного срока и, полностью сохраняя ясность мысли, что являлось необходимым требованием по швейцарским законам, рассказывал, как он влюбился в этот город. Уилкинс практически умолял Колгана перенести дату смерти на более поздний срок, чтобы они могли вместе погулять по Цюриху и побывать на Большом адронном коллайдере в ЦЕРНе. Однако Колган заявил, что должен привести свой план в исполнение, пока ему еще хватает здоровья совершить последнее путешествие, – ведь ему может больше не представиться такого шанса и придется испытать все ужасные аспекты своей болезни.

Через два дня Пратчетт, Уилкинс и оператор с камерой находились рядом с Питером Смидли, тихим бизнесменом семидесяти с лишним лет, страдавшим от болезни двигательного нерва, который спокойно и с огромным достоинством выпил препарат, сначала погрузивший его в сон, а потом остановивший дыхание и биение сердца. Считается, что это первый случай, когда эвтаназию засняли на камеру. Смотреть на это было очень тяжело и одновременно трогательно – поразительная и важная часть фильма. Как и следовало ожидать, именно этот эпизод вызвал самое большое недовольство и одновременно множество хвалебных отзывов и комментариев. Одни называли его смелым и значимым, другие обвинили авторов в создании снобистского фильма с настоящим убийством, эксплуатирующего смерть пожилого человека. За выходом в эфир «Выбирая смерть» последовали дебаты в прямом эфире в Newsnight, попавшие на первые страницы нескольких газет, кроме того, фильм обсуждали в парламенте. Если цель Пратчетта состояла в том, чтобы вызвать всеобщий интерес к проблемам эвтаназии, то он ее добился.

Возможно, такое пристальное изучение смерти частично вдохновило Терри на то, чтобы максимально использовать ту часть жизни, что ему осталась. Несмотря на энергию, которую он тратил на социальные проблемы, он все еще оставался писателем, и темп его работы едва ли снизился с того момента, как у него обнаружили ПКА. Вслед за публикацией «Народа» в 2008 году Пратчетт в течение следующих трех лет закончил три романа: «Незримые академики», «Платье цвета полуночи» и «Дело табак». Последний роман – длиннее, чем все остальные, и единственный, ради которого Пратчетту пришлось передвинуть сроки, – выглядел немного вялым, хотя в нем имелось несколько превосходных эпизодов. Первые два были вполне достойны занять свои места рядом с другими книгами серии. Да, Пратчетт уже не мог читать вслух, как прежде, но с воображением у него по-прежнему все было в полном порядке.

Также существенной проблемой оставалась его способность печатать. Творческие инстинкты Пратчетта, от природы высокий коэффициент умственного развития и разнообразное лечение позволяли ему продолжать работу, но воздействие болезни не удавалось полностью компенсировать, и печатать, даже с помощью программы проверки орфографии, становилось все труднее. Он мог диктовать Уилкинсу, но каким бы преданным ни был его секретарь, он не мог находиться рядом всякий раз, когда у Пратчетта возникало желание писать. Решение – к радости обоих – нашлось в развитой технологии. Первым делом Пратчетт обратился к приложению под названием «Дракон», стандартной программе для диктовки. Пратчетту и Уилкинсу, заставившим свои компьютеры говорить еще в 1981 году, сразу понравилась мысль о том, что теперь они сами могли беседовать с компьютером. «Дракон» прекрасно подходил для составления протоколов заседаний или черновиков электронной почты, а также являлся важнейшим помощником для слабовидящих людей. Однако у него возникали проблемы с творческим письмом, и прежде всего – какая ирония, если вспомнить его название, – в работе над фэнтези. К счастью, подоспела помощь. Пратчетт как-то пожаловался онлайн, что «Дракон» недостаточно хорош, после чего с ним в контакт вошла команда, создавшая приложение «Тема разговора», которое напоминало «Дракона», но обладало более сложным искусственным интеллектом, способным к обучению. Пратчетт сумел «обучить» программу, читая ей вслух роман Артура Кларка, а также скормив компьютеру весь каталог своих романов. В результате получилась действующая система, а это означало, что Пратчетт мог входить в свой кабинет и сразу начинать работать. В интервью он даже заявил, что, если бы к нему вернулась прежняя координация, он бы предпочел наговаривать свои романы. На самом деле во время интервью у него появилась серьезная проблема – привычка вставлять слова «запятая» и «точка» в свою речь, что вызывало недоумение у журналистов, думавших, будто он так шутит.

Теперь краем глаза Пратчетт постоянно видел метафорически тикающие часы и, несмотря на продолжавшееся наступление ЗКА, был полон решимости сохранить яростный темп работы. Врачи не знали, сколько еще времени он сможет продолжать, и когда Уилкинс задал этот вопрос в «Жизни с Альцгеймером», Пратчетт остановил его, заявив, что предпочитает оставаться в неведении. Несмотря на заботы, связанные с продвижением книг, и все более серьезные требования, которые предъявляла болезнь, каждый год, пока он был жив, выходило не менее одной новой книги Терри Пратчетта.

Этот темп Терри поддерживал с 1986 года и не собирался отступать. Он твердо решил оставить на бумаге как можно больше своих идей. В 2011 году Пратчетт сказал Элисон Флад, журналистке из The Guardian, что работает над тремя проектами сразу: романом для подростков, действие которого происходит в альтернативном викторианском Лондоне, намеченным к выходу в 2012 году, симпатичным и занимательным «Финтом», второй книгой – давно ожидаемой автобиографией с рабочим названием «Жизнь в сносках» (A Life in Footnotes).