Тиффани Дженкинс - Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

Девушка улыбнулась и сделала шаг ко мне.

– Привет, – сказала она.

– Ну, привет, – настороженно отозвалась я.

– Как поживаешь?

– Дерьмово.

– Печально слышать. Почему у тебя такой растерянный вид?

– Я просто… э-э… Пытаюсь понять, почему здесь оказались подростки с планшетами. Это что, какой-то проект?

Моя собеседница повернулась ко второй девушке и рассмеялась, потом снова улыбнулась мне:

– Я не подросток, мне двадцать три, но спасибо за комплимент.

– Ладно, коли так. Ну-у… и что происходит? – спросила я, глядя то на нее, то на вторую девушку.

Она протянула мне ладонь для рукопожатия. Я замешкалась, но все же ответила.

– Меня зовут Стефани, и я здесь для того, чтобы поговорить с некоторыми девушками. Каковы твои планы на будущее, когда ты отсюда выйдешь?

– Я должна на шесть месяцев отправиться на реабилитацию. А что? – спросила я, скрестив руки на груди.

Она улыбнулась:

– Это судьба!

– Что именно?

– То, что первый человек, которого я увидела, когда пришла сюда, – это ты.

– Да? С чего бы это?

– Потому что я пришла для того, чтобы найти девушек, заинтересованных в прохождении нашей реабилитационной программы, основанной на вере.

– Основанной на вере – это в смысле…

– …в смысле, на Боге, – договорила Стефани с улыбкой.

Я завела глаза к потолку и зашлась истерическим смехом. И знаете, что я вам скажу? Если на свете есть Бог, то у Него определенно извращенное чувство юмора.

Я гоняла морковь по тарелке на подносе с ужином, размышляя о состоявшемся у нас со Стефани разговоре.

Я некоторое время разговаривала с ней и слушала объяснения, как выбранная дорога привела ее туда, где она есть сегодня. Глядя на нее, невозможно было вообразить то темное прошлое, что осталось за ее плечами. Она выглядела молодо и мило. Я представляла ее в роли мороженщицы или продавщицы зоомагазина. А не рекрутирующей заключенных в свою программу реабилитации.

Поначалу я неохотно шла на контакт: у меня была другая задача – добыть наркотики. Мои ноги под столом исполняли бешеный топотунчик, а сознание бо́льшую часть нашей беседы витало в совершенно другом месте. Губы Стефани шевелились, с них слетали слова, но все это скользило мимо меня. Пока она не задала вопрос, который застал меня врасплох.

– Ты ненавидишь Бога, верно?

Я перестала стучать ногой по полу, и мои глаза сфокусировались на собеседнице:

– Что ты сказала?

– Ты Его ненавидишь и не веришь, что Он реален. Я вижу это по твоим глазам, и в этом нет ничего страшного. Если ты не против, я спрошу: ты потеряла кого-то из близких? – спросила она, наклоняясь вперед и кладя руку на мое предплечье.

Образы матери замелькали перед моим мысленным взором, точно страницы фотоальбома. Воспоминания крутились в голове, как фильм, который я не была готова смотреть. Ее смех, улыбки, танцы со мной в нашей кухне, когда она одними губами подпевала песенке ZZ Top … Ее болезнь, увядание, последний вздох…

Я попыталась прогнать эти воспоминания, потому что каждая душераздирающая сцена выворачивала мне нутро. Ярко-голубые мамины глаза на миг мелькнули в памяти, и я почувствовала, как горючая слеза выкатилась из глаза. Моя рука взметнулась, чтобы торопливо стереть ее, надеясь, что Стефани не заметит. Я почувствовала, как задрожал мой подбородок, и старалась не дать шлюзам открыться. Я еще не оплакала маму и совершенно точно не собиралась начинать это делать сегодня.

Избегая визуального контакта, я уставилась в пол.

– Знаешь, это нормально – печалиться. Ты не обязана рассказывать мне, что случилось, но должна знать, что чувствовать – это нормально, это хорошо.

Я не ответила.

– Я хочу кое-что тебе рассказать, а потом мне надо будет уйти, – проговорила Стефани, бросая взгляд на часы. – Я потеряла маму. Я была очень зла на Бога за то, что Он забрал ее. Но потом многое узнала о Боге и о чудесах, которые Он творит каждый день. Теперь я понимаю, что Он не «забрал» ее. Она сейчас в месте более прекрасном, чем мы с тобой в состоянии вообразить, и я знаю в душе, что мы снова увидимся, и это будет чудесно. Я знаю, что, когда уйду отсюда, твои чувства к Богу останутся такими же, какими были, когда я пришла, – продолжала она. – Но мне кажется, было бы здорово, если бы ты приехала пожить с нами и дала себе шанс узнать о Нем и собственными глазами увидеть, какой Он на самом деле удивительный. Не думаю, что это совпадение – наша встреча у двери. Бог договорился об этой встрече, и я надеюсь, что ты рассмотришь возможность дать Ему шанс.

Я снова и снова мысленно проигрывала нашу встречу. По какой-то причине впервые в моей жизни «тяга» просто… ушла. И ушла сама. В прошлом стоило мне только ощутить ее – и я делала все возможное, чтобы добыть наркотики. И я имею в виду… вообще всё. Избавлю вас от чернушных подробностей, но скажем так: украсть бритвенный станок в однодолларовом магазине, чтобы побриться в машине, «готовясь» ехать к дилеру, не было для меня чем-то из ряда вон выходящим.

– Земля вызывает Тиффани! – протараторила Сара, размахивая рукой перед моим носом и возвращая в настоящее. – Ты сейчас была где-то очень-очень далеко. Я пыталась привлечь твое внимание.

– Прости, я задумалась. Просто тем для размышления так много… Мне нужно найти способ связаться с моим поверенным. Пожалуй, я хочу отправиться в реабилитационный центр «Горизонты». Прости, что ты там говорила? – спросила я, понимая, что совершенно позабыла даже о том факте, что она сидит рядом со мной, не говоря уже о ее словах.

– Я спросила: ты собираешься есть свой хлебный пудинг? Ужин почти закончился, а ты и крошки не съела. Ты же знаешь, тебя заставят все выбросить, а я не хочу, чтобы еда пропадала зря, – сказала она, утягивая мою тарелку, прежде чем я успела отреагировать.

– Ты веришь в Бога? – спросила я, глядя, как она откусывает кусок.

– Фто? – переспросила она с набитым ртом.

– Ты веришь в Бога? Типа ты считаешь, он существует?

– О, стопудово! Я имею в виду, есть, конечно, и такие вещи, которые никак не объяснишь. Например, тот парень, который пару дней прожил в желудке у кита. Че, правда? Да ладно! Или парень, который замерзал возле куста, и куст ни с того ни с сего занялся пламенем и начал разговаривать с ним.

– Верно, – кивнула я, соглашаясь с тем, что это звучит абсурдно.

– Поэтому я решила обращать внимание на то, в чем действительно есть смысл, и сосредоточиваться на этом. Если я стану слишком много думать о всяком абсурде, от моей веры камня на кам…

Внезапно я почувствовала себя плохо. До тошноты. Ощутила, что мое тело начало слегка заваливаться на сторону, и подняла брови, пытаясь сфокусироваться на том, что говорила Сара. Должно быть, она заметила, что со мной что-то не так, потому что замолкла на середине предложения. Спросила, все ли у меня в порядке, но ее слова казались мне тягучими и нечеткими.