Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Во время тура Курт редко мог пройти мимо огнетушителя, не воспользовавшись им. В предыдущих турах его деструктивные наклонности подпитывались разочарованием своей игрой, проблемами со звуком или драками с товарищами по группе. Но разрушение во время этой короткой вспышки в его жизни было вызвано радостным ликованием. «Самое волнующее время для группы – это как раз время перед тем, как она станет по-настоящему популярной», – позже сказал Курт Майклу Азерраду. В случае с Nirvana это был, несомненно, август 1991 года.

Когда 1 сентября тур достиг Роттердама, Курт подошел к последнему концерту почти с ностальгической тоской. Он был одет в ту же футболку, что и две недели назад, – пиратская футболка Sonic Youth, грязная, как и его джинсы – единственная пара штанов, которая у него была. Его багаж состоял из крошечной сумки, в которой лежал только экземпляр «Голого завтрака» Уильяма Берроуза, обнаруженный в лондонской книжной лавке. Возможно, вдохновленное чтением перед сном и после того, как Курт обнаружил за кулисами несколько костюмов, роттердамское шоу превратилось в нечто из романа Берроуза. «Курт и Йен Диксон пили водку в огромных количествах, – вспоминает МакЛеод. – Они украли докторские халаты и маски для лица и бушевали повсюду, надоедая людям. Люди заходили в гримерку, и их обливали апельсиновым соком и вином. В какой-то момент Йен катал Курта на больничной койке. Они были двумя этажами выше, в атриуме, поливая апельсиновым соком охранников и затем убегая». В обязанности МакЛеода входило контролировать эти выходки, но он только развел руками: «Нам было 22 или 23 года, и мы оказались в ситуации, которую никто из нас и представить себе не мог».

В роттердамском клубе Курт снова встретился с Кортни. Она поспешила попросить подвезти ее обратно в Англию в фургоне Nirvana. Ее кокетливо-скромный танец с Куртом продолжался, и на пароме, когда группа смотрела «Терминатора», Кортни флиртовала с Дэйвом, пытаясь завести Курта. Когда это не удалось, оставила свою сумочку с паспортом в фургоне Nirvana и должна была позвонить на следующий день, чтобы забрать ее. Кортни почувствовала разочарование, когда сумку ей вернули Диксон и МакЛеод, а не Курт. Он тоже притворялся недоступным.

3 сентября Nirvana записала еще одно радиошоу для Джона Пила, а затем отправилась праздновать их последнюю ночь в Англии. Курт утверждал, что они нашли экстази, который он тогда принял в первый раз. На следующий день Курт улетел обратно в Олимпию, завершив одно из самых радостных путешествий, которые он когда-либо совершал. Все еще не имея жилья, той ночью он заснул, свернувшись калачиком на заднем сиденье своего «Валианта».

Курт вернулся в Олимпию, которая сильно изменилась за три недели его отсутствия, по крайней мере для Курта. В то время как Nirvana играла на огромных фестивалях в Европе, Олимпия проводила свой собственный фестиваль – мероприятие с 50 исполнителями под названием International Pop Underground [145] International Pop Underground – это фестиваль панк- и альтернативной рок-музыки 1991 года в Олимпии, штат Вашингтон. Шестидневный конгресс был посвящен серии спектаклей в Капитолийском театре. . Изначально Nirvana тоже пригласили играть на IPU, но после их крупной сделки с лейблом они больше не были инди-исполнителями, и отсутствие Курта на самом большом балу, который когда-либо устраивался в Олимпии, было заметно. Это означало конец его отношений с келвинистами и конец его жизни в городе, который он любил больше всего на свете, но в котором никогда не чувствовал себя желанным гостем.

Когда Марки навел на нее камеру и спросил, не хочет ли Кортни что-нибудь сказать, она ответила: «От Курта Кобейна у меня замирает сердце. Но он – дерьмо».

В каком-то смысле он был готов уехать. Точно так же, как Курту нужно было сорваться с орбиты Базза, он достиг той стадии развития, когда ему пришлось оставить Олимпию, Келвина и Тоби. Это был нелегкий период, потому что он верил в келвинистские идеалы независимости, и они помогли Курту, когда он нуждался в идеологии, чтобы вырваться из Абердина. «Панк-рок – это свобода» – фраза, которую он выучил и которую будет повторять любому журналисту, который захочет его слушать. Но он всегда знал, что панк-рок был иной свободой для детей, которые выросли в привилегированном обществе. Для него панк-рок был классовой борьбой, но это всегда было второстепенно по сравнению с борьбой за то, чтобы заплатить за аренду или найти место для сна, помимо заднего сиденья своего автомобиля. Музыка была для Курта не просто увлечением. Она стала его единственным карьерным выбором.

Прежде чем покинуть Олимпию, Курт сел и написал последнее письмо Юджину Келли из The Vaselines, поблагодарив его за то, что он играл с Nirvana на Reading. В письме Курт продемонстрировал, что уже начал эмоционально отдаляться от Олимпии. Удивительно, но Курт критиковал KAOS, любимую радиостанцию, которая была одним из его первых публичных форумов: «Я понял, что… у диджеев чертовски ужасный музыкальный вкус. О да, и в подтверждение моей точки зрения, прямо сейчас они крутят песню со старого демо Nirvana».

Он писал о недавнем конфликте с Ираком: «Мы выиграли войну. Патриотическое лицемерие действует в полной мере. У нас есть привилегия покупать коллекционные открытки с войной в Персидском заливе, флаги, наклейки на бамперы и множество видеоверсий нашей триумфальной победы. Когда я иду по улице, мне кажется, что я на нюрнбергском ралли. Эй, может быть, мы сможем вместе гастролировать по Штатам и сжигать американские флаги на сцене?»

Он закончил письмо еще одним описанием своих обстоятельств. Если бы Курт отправил это письмо – чего он, как обычно, не сделал, – вероятно, это шокировало бы Келли и любого другого, кто видел Курта на сцене на Reading, играющим для 70 000 обожающих поклонников. «Меня выселили из квартиры. Я живу в своей машине, поэтому у меня нет адреса, но вот номер телефона Криста. Твой приятель, Курдт». На той же неделе в музыкальные магазины в продажу поступил сингл Smells Like Teen Spirit.

Вторая пятница сентября, пятница, тринадцатое, была одним из самых необычных дней в жизни Курта. Этот день включал в себя обкидывания едой, дуэль на огнетушителях и уничтожение наградных золотых дисков в микроволновой печи. Весь этот божественный хаос состоялся на праздновании выхода Nevermind в Сиэтле.

День начался с серии радиоинтервью на крупнейших рок-станциях Сиэтла. Курт сидел неподвижно в течение первого сеанса на KXRX, но, едва сказав слово, начал разбрасывать пиццу по аппаратной. В начале недели он был готов поговорить с любым заинтересованным журналистом. «Даже если бы это был автор, которого они не любили, – рассказывала публицист Лиза Глатфелтер-Белл, – Курт сказал бы: “Этот парень придурок, но ему нравится альбом, поэтому мы дадим ему десять минут”». Его отношение изменилось после всего нескольких телефонных интервью. Курт устал от попыток объясниться, и каждое новое интервью превращалось в игру, чтобы посмотреть, какую новую байку он сможет придумать. Когда Курт разговаривал с Патриком Макдональдом из Seattle Times, он утверждал, что купил надувную куклу из секс-шопа, отрезал ей руки и ноги и намеревался надеть ее на сцене. Однако к концу недели ему наскучило даже обманывать журналистов. Он был счастлив в Европе две недели назад, а возвращение в Америку и раскручивание альбома, казалось, утомили его. Изобилие Роттердама быстро уступило место сдержанности и смирению. Во время следующих двух интервью Курт просидел в машине, оставив Криста и Дэйва болтать с диджеями.