Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Семейная мыльная опера Кобейнов не разочаровала зрителей. Когда Дон увидел, что Венди держит Фрэнсис на руках, он сказал: «Ну, здравствуй, бабушка», сделав ударение на слове «бабушка», как будто это было оскорблением. «Каково это, быть бабушкой?» «Отлично, дедушка, – ответила Венди тем же саркастическим тоном. – Мне это нравится, дедушка». То, что во многих семьях могло быть шутливым или сентиментальным обменом мнениями, превратилось в неприятную конфронтацию. Прошло уже более восемнадцати лет с тех пор, как Дон и Венди развелись, но внезапно их прежняя семья эмоционально вернулась в Абердин, на Ист-Ферст-стрит, 1210, а отношения мамы и папы остались без изменений. Для Курта это было слиянием его новой семьи с ранами старой. «Я подумала: “О боже, только не это”», – вспоминала Ким. Единственным отличием стала роль Курта: он больше не был маленьким беспомощным мальчиком. Он стал главой семьи, с шестнадцатью тысячами обожающих его поклонников, ожидающих по ту сторону стены.

Кортни никогда раньше не видела Дона и не могла вымолвить ни слова, наблюдая за тем, как сильно он похож на своего сына. Дон обладал грубой красотой Стива Маккуина средних лет. Но Курт нашел что сказать в адрес своего старшего двойника. «Слушай, закрой на хер рот! – заорал он на отца так решительно, как не делал никогда в жизни, еще и используя ругательство, за которое в детстве его бы «стукнули» по виску. – Не смей так с ней разговаривать. Не вздумай ее унижать».

Венди, Ким, Кортни и Брианна быстро вышли из комнаты. «Черт возьми, ты постарел», – сказал Курт отцу, когда тот успокоился. Он сразу же предположил, что Дон пришел попросить денег. «Я ничего не хотел, – вспоминал Дон. – Я просто хотел установить с ним контакт. Я сказал: “Если ты счастлив, веселись, это здорово. Главное, не исчезай”».

Курт подписал плакат для своего единокровного брата Чэда – которого Курт, к ужасу Дона, представил всем как «мой сводный брат», – и сказал отцу, что ему пора идти: он опаздывает на выступление. Когда главный технолог Джефф Мейсон повел Курта к сцене, у него было всего несколько секунд, чтобы оставить позади свою семью и стать «Курдтом Кобейном», рок-звездой, своим вторым «я». Он собирался выйти на сцену в том самом зале, где был его первый рок-концерт, Сэмми Хагара с Quarterflash. Это было всего десять лет назад, хотя казалось, что прошла уже целая вечность. Мейсон и Курт всегда использовали эти короткие прогулки, чтобы обсудить детали шоу или эмоционально настроиться, – это был один из немногих случаев, когда Курт шел к софитам в полном молчании.

Само шоу было феноменальным, лучшим из всех, что Nirvana когда-либо делала в Сиэтле. Угнетенное состояние во время концерта в Reading испарилось, и Курт казался человеком, горящим желанием обратить в свою веру любого неверующего. Сотни ребят рассекали по головам зрителей, каскадом пролетая по баррикадам, словно лемминги по утесу. Во время перерыва между песнями Крист рассказал историю о том, как его «пожизненно выгнали» из Coliseum за то, что он напился на концерте Нила Янга: за кулисами он нашел свою фотографию на доске объявлений с людьми, которых никогда не следовало пускать внутрь.

После шоу Курт отклонил все запросы на интервью, кроме одного: Monk, нерегулярно издаваемого журнала о путешествиях. Когда Джим Кротти из Monk и Майкл Лейн вошли в его гримерную, там никого не было, кроме Курта и Фрэнсис. «У меня было такое чувство, – вспоминал Кротти, – похожее на то, когда я встретил далай-ламу: ты встречаешь кого-то, каждое движение которого анализируется до такой степени, что в твоем собственном сознании это приобретает невероятное значение. Снаружи была такая суета, а потом ты открываешь дверь и видишь пустую комнату, где Курт Кобейн держит ребенка на руках. Держа малышку, он казался таким чувствительным, открытым, уязвимым и нежным».

Интервью с Хилберном застало его в серьезном настроении, и этот разговор был величайшим мифотворчеством в жизни Курта. Когда его спросили об Абердине, он рассказал историю о том, как его выгнали из города: «Они преследовали меня до Абердинского замка с факелами, точно так же, как чудовище Франкенштейна. И я улетел на воздушном шаре». Когда Кротти спросил, есть ли в его воспоминаниях «типичное абердинское место», он ответил: «Под мостом». Он рассказал, что его любимая еда – это «вода и рис». Когда Курта спросили, верит ли он в реинкарнацию, он ответил: «Если вы действительно злой человек, вы вернетесь в этот мир в виде мухи и будете есть какашки». А когда Кротти спросил Курта, как он мог бы назвать свою автобиографию, тот ответил: «“Я Даже Не Думал” Курта Кобейна».

Той осенью Курт и Кортни – вместе с Фрэнсис, Джейми и Джеки – большую часть времени проводили в Сиэтле, живя в Сорренто, в Inn at the Market и еще в нескольких четырехзвездочных отелях. Они регистрировались как «Саймон Ричи», настоящее имя Сида Вишеса [179] Британский музыкант, известный прежде всего как басист панк-рок-группы Sex Pistols. . Они только что купили дом за 300 тысяч долларов на одиннадцати акрах земли близ Карнейшен, в 30 милях от Сиэтла. Дом, внутри которого росло дерево, был настолько обветшалым, что они начали строительство нового на том же участке.

Это произошло в то время, когда в Сиэтле Курт узнал, что две женщины из Англии пишут несанкционированную биографию. Следуя по пятам статьи Vanity Fair, он пришел в ярость, поскольку у его тети Джуди уже взяли интервью для книги. 22 октября Курт, Кортни, тетя Джуди и Дэйв Грол позвонили соавтору Виктории Кларк и оставили серию угрожающих сообщений. «Если в этой книге появится хоть что-нибудь, что причинит боль моей жене, я, черт возьми, причиню боль тебе», – предупредил Курт. В другом сообщении он бушевал: «Мне плевать, если мои угрозы записываются. Полагаю, я мог бы выкинуть несколько сотен тысяч долларов, чтобы тебя прикончили, но думаю, что сначала попробую сделать это законным путем». Подобные сообщения заполнили всю пленку на автоответчике Кларк, которую потом она передала полиции. Отвечая на вопрос New York Times об угрозах, Дэнни Голдберг сказал: «Курт категорически отрицает, что он или кто-либо из членов группы делал такие телефонные звонки». Но Курт позже признался, что это был он. Курт также написал Кларк письмо (так и не отправленное), довольно ядовитое: «Вы обе завистливы и ужасно безобразны. Вы пишете книгу не о моей группе, а о том, как завидуете моей умной, красивой, сексуальной и талантливой жене, ничего из этого нет ни у одной из вас. Если хоть один таблоидный или негативный комментарий или утверждение в отношении моей жены появится в вашей книге, я с радостью (с бóльшим энтузиазмом, чем когда-либо) посвящу каждый гребаный час моей жизни тому, чтобы сделать вашу жизнь невыносимой. Если это не сработает, что ж, не будем забывать, что я работаю на мафию».