Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Старые друзья Курта жаловались, что Кортни сталапомехой их общению: иногда, когда они звонили, она бросала трубку, считая их приятелями-наркоманами и желая защитить Курта от его пороков.

Ночь в отеле на первом этаже, казалось, помогла, и Курт появился в студии на следующий день посвежевший и желающий потрудиться на славу. Он сыграл первую в истории версию Heart-Shaped Box, песни, которая была результатом сотрудничества с Кортни. Несмотря на настроение Курта в начале поездки, как только он начал запись, то тут же вышел из своей меланхолии. «Некоторые моменты в музыкальном плане были положительными», – заметил Мейсон. Во время перерывов между песнями Nirvana Кортни и новая барабанщица Hole, Патти Шемель, работали над некоторыми из песен Лав.

Их поездка в Бразилию завершилась еще одним грандиозным концертом, 23 января на Apoetose Stadium в Рио. Это шоу было более профессиональным, чем в Сан-Паулу, и Nirvana впервые сыграли Heart-Shaped Box и Scentless Apprentice, которая растянулась на целых семнадцать минут. Когда на следующий день они прилетели домой, Курт и другие участники группы снова были в приподнятом настроении из-за предстоящих сессий для нового альбома.

Фраза «Я ненавижу себя и хочу умереть» уже некоторое время присутствовала в устном и письменном репертуаре Курта Кобейна. Как и многие его тексты или остроты, которые он отпускал в интервью, прежде чем появиться публично, они десятки раз озвучивались в его дневнике. Эта строка впервые появилась в его записях в середине 1992 года в списке рифмованных двустиший. Хотя Курт так и не придумал для нее рифмы, он обвел ее, как ученый, который наткнулся на революционную формулу. К середине 1992 года он зациклился на этой фразе, рассказывая интервьюерам и друзьям, что она станет названием его следующей пластинки. В лучшем случае это было просто черным юмором.

Зато было шуткой выражение ненависти к самому себе, которое постоянно возникало в дневниках Курта, включая стихотворение, которое звучало как граффити из его детства: «Ненавижу тебя. Ненавижу их. Но больше всего я ненавижу себя». В других записях этого периода он писал в стиле Джека Керуака о своей боли в животе, как будто о проклятии: «Меня сильно рвало, до такой степени, что мой желудок буквально выворачивался наизнанку, чтобы показать вам тонкие, словно волосы, нервы, которые я сохранил и вырастил, как детей, украшая и маринуя каждый из них. Как будто Бог трахнул меня и посадил эти драгоценные маленькие яйца, и я расхаживаю вокруг них с победоносностью павлина и с материнской гордостью, как шлюха, освобожденная от обязанностей неоднократного изнасилования и пыток, повышенная до более достойной работы старой, доброй, ежедневной здоровой проституции». Часто всплывала реплика «как будто Бог трахнул меня», и в ней не было ничего смешного. Это было собственное объяснение Курта его физической и эмоциональной борьбы.

И только после того, как Крист убедил Курта, что Nirvana может стать предметом судебных исков из-за названия I Hate Myself and Want to Die, Курт задумался о другом варианте. Он менял названия, сначала на Verse, Chorus, Verse, и в итоге остановился на In Utero , что было фразой из стихотворения Кортни.

Брак Курта повлиял на многие песни, написанные им в 1992 году. «Мы питаем друг друга», – написал он в Milk It. Эта строчка подвела итог их творческому и эмоциональному союзу. Как это обычно бывает в браке двух музыкантов, они стали думать одинаково, обмениваться идеями и использовать друг друга в качестве редакторов. Они также вели общий дневник: Курт писал одну строчку, к которой Кортни добавляла двустишие. Они читали сочинения друг друга, и на каждого из них оказывали влияние размышления другого. Кортни была более традиционным лириком, создавая более скрытые и менее мрачные строчки, и ее чувствительность в значительной степени сформировала Heart-Shaped Box и Pennyroyal Tea. Она сделала Курта более внимательным автором, и неслучайно эти песни отмечены как две самые совершенные работы Nirvana: они были созданы с большей внимательностью, чем Курт потратил на весь альбом Nevermind .

Но самую большую роль Кортни в новых песнях Курта играла в качестве персонажа. Точно так же, как Nevermind был главным образом о Тоби, так и In Utero будет сформирован Доном, Кортни и Фрэнсис. Heart-Shaped Box намекает, конечно, на первый подарок Кортни – шелково-кружевную шкатулку, но строчка песни «навеки в долгу за бесценный совет» пришла из записки, которую он ей прислал. «Я бесконечно благодарен тебе за твои бесценные мысли и советы», – писал Курт, и в его написанных словах звучало больше искренности, чем когда он их исполнял. Альбом был его подарком Кортни – он возвращал ей Heart-Shaped Box, хоть и делал это в музыкальной форме. Однако это не было валентинкой компании Hallmark: «Heart-Shaped Box эволюционировала в нескольких вариантах, и Курт изначально назвал ее Heart-Shaped Cofifn, включая в нее строку «Я на несколько недель был похоронен в гробу в форме сердца». Кортни дала ему понять, что это немного мрачновато. И все же их отношения были такими, в которых каждый убеждал другого раздвинуть границы, и художественный риск этих новых песен был предметом гордости как для нее, так и для него.

Перед тем как войти в студию, у Курта был список из восемнадцати песен, которые он рассматривал. Двенадцать из этого списка в конечном итоге окажутся в готовом альбоме, но их названия значительно изменятся. Песня, которая получила финальное название Radio Friendly Unit Shifter, начинала свою жизнь как Nine Month Media Blackout, не столь завуалированный ответ Курта на статью Vanity Fair. All Apologies первоначально называлась La, La, La… La, в то время как Moist Vagina со стороны B начиналась с гораздо более длинного и более описательного названия: Moist vagina, and then she blew him like he’s never been blown, brains stuck all over the wall («Мокрая вагина, а потом она взорвала его так, как никогда не взрывали, мозги размазались по всей стене»).

В День святого Валентина группа прилетела в Миннесоту, чтобы начать работу над альбомом. В поисках минималистического и сырого звука они наняли Стива Альбини в качестве продюсера – Курт намеревался уйти как можно дальше от Nevermind . Альбини был в составе влиятельной панк-группы Big Black, и еще в 1987 году Курт ездил на тепловую электростанцию Сиэтла, чтобы увидеть последнее выступление Big Black. Будучи подростком, Курт боготворил Альбини, хотя в зрелом возрасте это были в лучшем случае рабочие отношения. Альбини хорошо ладил с остальной частью группы, но позже описал Кортни как «психованного монстра в чулках». Она возразила, что Альбини мог бы счесть ее привлекательной только в том случае, «если бы я была родом с Восточного побережья, играла на виолончели, имела большие сиськи и маленькие серьги-кольца, носила черные водолазки, имела бы весь соответствующий багаж и всегда держала язык за зубами».