Марк Элиот - Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

Приобщение к режиссуре заняло у меня некоторое время, потому что я вошел в нее как своего рода посторонний человек – через три европейских фильма, а потом, спустя пять-шесть лет, я вдруг снова захотел стать режиссером. Я думаю, что в этом деле меня сначала встречал определенный [отраслевой] негатив. Но я больше всего учился у Дона Сигела и Серджо. Они были совершенно разными людьми. Серджо был очень юморной, он работал с небольшими бюджетами, особенно на первых двух фильмах, и у него все время царил такой мини-хаос. Все чувствовали себя очень свободно, если не сказать больше, но зато мы снимали фильм за 200 000 долларов. А Дон Сигел работал очень эффективно и делал только то, что хотел».

Клинт чувствовал, что ключом к созданию фильма является роль Эвелин – маниакально одержимой поклонницы диджея. Актриса должна была сделать свою героиню правдоподобной жертвой ее собственных сексуальных достижений и жестокого обращения с ней – а это была нелегкая задача. Клинт просмотрел множество актрис, прежде чем увидел Джессику Уолтер в фильме, который Сидни Люмет снял в 1966 году по скандальному роману Мэри МакКарти «Группа». Несмотря на упорство студии, утверждавшей, что на эту роль нужно брать звезду, Клинт все-таки посчитал, что Уолтер будет идеальной Эвелин, и отдал эту роль ей (как показывает список его коллег по фильмам, Клинт вообще не очень любил брать в свои ленты звезд и делиться с ними экранным временем). Уолтер была привлекательна, не будучи «секс-бомбой», прекрасно смотрелась в сценах с «обнаженкой», но не казалась слишком сладострастной (что могло помешать решению ее задачи). Вместе с тем она оставалась взрывной по темпераменту и была способна продемонстрировать ровно тот тип сумасшествия, который требовался по сценарию.

На роль Тоби, «нормальной» подружки Дэйва (Клинта), была выбрана актриса телесериалов Донна Миллс, кандидатуру которой предложил Бёрт Рейнольдс. Уолтер, по мнению Клинта, должна была быть особенно хороша в начале фильма, прежде чем ее сумасшествие станет и очевидным, и шокирующим. Это был еще один фильм, где женщины – Эвелин и Тоби – охотно «падают на колени» и не заслоняют персонажа Клинта. Более того, у него нет эмоциональной привязанности ни к одной из них – вне зависимости от его намерений и целей. Если Эвелин – случайная связь на одну ночь, то Тоби – ее более разумный эквивалент, но она тоже представляет собой женщину без глубокой связи с его душой (если душа у него вообще существует).

Именно такого главного персонажа и искал Клинт – одиночку. Не романтика-одиночку, как в большинстве фильмов, наградой которому служит любовь хорошей женщины. Одиночка в данном случае – это тот, кто лучше всего работает в одиночестве, без ограничений, накладываемых спутниками. В этом смысле Дэйв был современной версией Человека без имени.

Клинт проработал над сценарием несколько недель и наконец почувствовал, что готов. Позже он вспоминал про ночь накануне съемок: «Я лежал в постели, прокручивая в голове кадры будущего фильма – я их все распланировал. Я выключил свет и вдруг подумал: “Господи! Так где-то здесь должен быть и я!” Я снова включил свет и начал снова и снова проходить все сцены, на этот раз с точки зрения актера. Надо ли говорить, что я не выспался?»

На тот случай, если Клинт вдруг «потеряет управление кораблем» и возникнет необходимость в надежной режиссерской поддержке, на съемочной площадке, не слишком далеко, находился Дон Сигел. Он присутствовал на большинстве съемок и даже попал на экран, сыграв в фильме небольшую роль бармена. Позже Сигел, который подписал режиссерскую карточку Клинта (это означало, что дебют Клинта за камерой состоялся), в шутку называл свое исполнение «талисманом удачи» и «моей лучшей ролью».

Впрочем, даже имея такой «амортизатор», как Сигел, Клинт все равно достаточно рано столкнулся с проблемой Universal: студия хотела убедиться, что фильм не слишком далеко отклонился от своей коммерческой оси. В частности, когда Клинт захотел использовать в фильме в качестве ироничного заглавного трека оригинальную джазовую вокальную композицию Эрролла Гарнера «Misty», компания Universal категорически выступила против этого. Там предпочитали, чтобы заглавная композиция имела большую потенциальную привлекательность, и предложили вместо «Misty» песню «Strangers in the Night» в исполнении Фрэнка Синатры (на которую, как оказалось, компания имела права). Клинт отверг эту идею и вместо этого добавил в фильм вторую песню, которую услышал на местной джазовой станции, когда однажды утром ехал на съемки в Universal. «Я был совершенно ошеломлен этим исполнением», – вспоминал позже Клинт. Он поехал прямо в Голливуд, чтобы найти себе пластинку. Ни в одном из музыкальных магазинов города такого сингла не было, но потом он, наконец, нашел его в альбоме «First Take» [60] Этот альбом был выпущен компанией Atlantic Records, и Клинт, как сообщается, заплатил за его использование «весьма скромную сумму». После выхода фильма эта песня снова стала хитом. , который продавался в супермаркете – пластинка была уценена до 1 доллара 38 центов. Выяснилось, что это была мрачная, насыщенная версия композиции 1969 года «The First Time Ever I Saw Your Face», написанной Эваном МакКоллом, в исполнении Роберты Флэк. Клинт посчитал, что это будет идеальный вариант для создания романтического настроения в отношениях Дэйва и Тоби. В эпоху, когда в качестве саунд-треков к фильмам было принято использовать рок-н-ролл (все началось с замечательной музыки Саймона и Гарфанкела к фильму «Выпускник» и продолжилось гораздо более интенсивным роком Дилана, рок-группы Steppenwolf, Джими Хендрикса), выбор блюзового «First Time» и джазового «Misty» казался возвращением к 1950-м годам.

Собственно говоря, в определенном смысле весь этот фильм был обращен в прошлое. В нем вспоминалось то время, когда засилие «толкачей» и рост насилия становились предметами забастовок и полуночных показов кинофильмов. Многие рецензенты поспешили сравнить дебют Клинта с лучшей лентой Хичкока «Психо» (лето 1960), повествующей о 1950-х годах. Художественные достоинства этого фильма тоже поначалу были скрыты за шокирующей историей, которая в нем рассказывалась.

Клинт закончил съемки всего за четыре с половиной недели, в октябре 1970 года, на пять дней раньше срока и с 50 000 долларов экономии при первоначальном бюджете в 1 миллион долларов. На фоне больших фильмов 1971 года «Сыграй мне перед смертью» показалась большинству критиков картиной скорее реакционной, чем революционной, особенно по сравнению с пятью сильными лентами, которые были номинированы в том году на «Оскар» за лучший фильм. Жесткая и насыщенная действием драма Уильяма Фридкина о нью-йоркской полиции «Французский связной» получила статуэтки за лучший фильм и лучшую режиссуру. Стэнли Кубрик поразил публику фильмом «Заводной апельсин». Норман Джуисон снял голливудский этнический «соул» «Скрипач на крыше». Неординарный и неожиданный хит о Техасе «Последний киносеанс» представил Питер Богданович. Наконец, нельзя не упомянуть несколько помпезный, но тем не менее снискавший популярность фильм Франклина Шаффнера «Николас и Александра» – повествование о самых знаменитых жертвах русской революции.