Марк Элиот - Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

Конечно, в картине также были социальные и стилистические элементы, которые в то время были отмечены определенной политической значимостью. Лента снималась в разгар войны во Вьетнаме, спустя почти десятилетие после Инцидента в Тонкинском заливе, с которого эта война началась. К тому времени американцы устали от конфликта и стали бояться, что рев льва, доносящийся из некогда самого могущественного места в мире, воспринимаемого в качестве «мирового жандарма», превратится в испуганный визг и глухое ворчание бумажного тигра. Непосредственно войну во Вьетнаме Голливуд начнет показывать только несколько лет спустя. «Охотник на оленей» Майкла Чимино (1978), «Возвращение домой» Хэла Эшби (1978) и «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы (1979) – это все воспоминания о войне. Но уже в 1971 году «Грязный Гарри» столкнулся с чрезмерной активностью сторонников борьбы за гражданские права, провьетнамскими взглядами части американцев (и антиамериканцев по всему миру). С запоминающимися фразами «Повезет ли мне? Ну, повезет ли, подонок?» Каллахан оказался в тупике, огромный фаллический «Магнум» 44-го калибра оказывается перед лицом черного грабителя и бросает ему вызов противо поставить свою удачу и мужество всемогущему белому авторитету правосудия, закона и порядка. Этот классический момент навсегда остался живым в памяти любого, кто когда-либо слышал или видел его, – даже если он потерял свою историческую актуальность. Образ «темной стороны», садизма Каллахана (и стоящей за ним Америки) кинематографически находится вне времени.

В чем-то повторяя судьбу своих коллег – Джо Фрайдея (Джек Уэбб) из телесериала «Облава» и Джина Хэкмена (Джимми Дойл) в фильме «Французский связной» (1971), Каллахан продвинулся в создании образа американского полицейского в американских фильмах дальше и глубже, чем кто-либо ранее. Фрайдей, как его изображает Уэбб, был роботизированным в своем безрадостном исполнении закона, а Дойл Хэкмана был озлоблен на общество и тоже безрадостен. Каллахан, однако, был еще более пугающим типом, чем любой из них, – он получал удовольствие от пыток своих «противников». В фильме «Серпико» Сидни Люмета (1973) антигерой Аль Пачино, маленький длинноволосый принц в джинсах, выступает против истеблишмента и (в определенном смысле) побеждает. В «Грязном Гарри» Каллахан сам является представителем истеблишмента, и если оказывается, что цель не оправдывает средства (как это пытались показать на большой «распродаже» Вьетнама американской публике), то тогда получается, что в этой схватке действительно никто не выигрывает. Поступок Каллахана, бросающего свой жетон в реку в конце фильма, перекликается с жестом Уилла Кейна (Гэри Купер) в конце фильма «Ровно в полдень», который был выпущен в разгар войны в Корее и знаменовал собой отказ от коррупции, лицемерия и страха перед установлением «законности и порядка».

Но для Каллахана подобный жест означает еще и более личное, внутреннее сражение с вездесущей, постоянно угрожающей тьмой. Он, может быть, и убил Скорпиона, но в более широком и истинном смысле, например в классической мифологии, в библейской премудрости, в великой литературе и особенно в голливудских фильмах, зло никогда не умирает. Выбрасывание жетона Каллаханом – это в лучшем случае его объявление о противостоянии системе, по крайней мере, в данный момент (а также затравка для сиквела – их было сделано аж четыре штуки).

Решение выбросить жетон не было легким. Клинт и Сигел обсуждали его снова и снова, и первоначально Клинт отверг это предложение. Он сказал Сигелу, что не может этого сделать, потому что это бы означало, что он уходит из полиции. Сигел отвечал, что это вовсе ничего такого не означает, что это просто отказ от бюрократизма полицейского управления и всех установленных правил и иерархий. Но Клинт не поддавался. Вместо этого он предложил, чтобы Каллахан сделал так: он замахивается, как будто хочет выбросить жетон, но тут вдали слышатся сирены приближающихся полицейских машин, поэтому он кладет жетон обратно в карман и уходит. Сигел неохотно согласился, и Клинт, по словам Сигела, от радости взъерошил ему волосы.

Однако в день съемок финальной сцены Клинт изменил свое мнение и все-таки решил бросить значок в воду. (Возможно, он понял, что никогда не сможет избавиться от своей темной стороны, если не убьет Скорпиона и не выбросит символ законной власти.) Сигел тогда сказал ему, что у них есть только один жетон – они бы заказали больше, если бы знали, что жетонами будут разбрасываться. Чтобы подстраховаться на тот случай, если придется делать несколько дублей, Сигел положил на дно болота черную ткань, но она не пригодилась – кадр сняли с первой попытки. Клинт привычно бросил жетон своей левой рукой…

«Грязный Гарри» вышел на экраны в декабре 1971 года, всего через два месяца после ленты «Сыграй мне перед смертью» (Клинт отложил постпродакшн из-за трудностей в монтаже). Рождество традиционно является временем для более легкого, более оптимистичного кино, и критики почти повсеместно отрицательно отнеслись к мрачному фильму, но зато он побил рекорды кассовых сборов, став первым номером уже на первой неделе проката и заработав на внутреннем рынке более 18 миллионов долларов (в мировом прокате он в конечном счете заработал почти 60 миллионов долларов). Роджер Гринспан писал в New York Times, что «заслуженное и слегка анахроничное предприятие Дона Сигела по производству боевиков в жанре противостояния полицейских и преступников благодаря фильму «Грязный Гарри» сделало печальный, но, наверное, неизбежный шаг вниз… Одетый в цивильный костюм Клинт Иствуд из Сан-Франциско уходит далеко за грань профессионализма и демонстрирует своего рода самопародию на удар в железную челюсть». Newsweek отбросил этот фильм как «фантазию правых», в то время как Ричард Шикел из Time оценил игру Клинта как «его лучшую роль на сегодняшний день». А газета Daily Variety осудила фильм как «ложное, фальшивое прославление полиции и показ жестокости преступников».

Полин Кейл, необъяснимо гордившаяся тем, что просмотрела фильм только один раз, чтобы ей не навязали точку зрения, отличную от мнения обычного зрителя, начала яростную атаку на «Грязного Гарри», во многих отношениях куда более грубую, чем любой эпизод фильма. Дополнительный вес придало ее рецензии то обстоятельство, что она попала под обложку New Yorker, в остальном достаточно интеллигентного журнала. «Фильм, – настаивала она, – сделал тему фундаментальной борьбы между добром и злом… настолько простой, насколько это возможно… куда более архетипической, чем в большинстве фильмов, более примитивной и сказочной, но… со сказочной привлекательностью фашистского средневековья» [курсив мой. – Прим. авт. ]. Отклики «за» и «против» составили огромный пласт публицистики о том, представлял ли Гарри лучшее или худшее из того, что имелось в Америке в начале 1970-х годов. Как следствие, картина стала обязательным для просмотра фильмом конца 1971 и начала 1972 годов.